Рассказ инквизитора, или Трое удивительных детей и их святая собака. Адам Гидвиц

они.

      И он бросился бежать.

      – С вами все в порядке? – спрашивает Арон, обводя нас взглядом.

      Мы сидим все в поту и потираем лица. Нетронутые кружки эля стоят перед нами на липкой столешнице.

      – Не совсем, – говорит трактирщик и утирает лицо рукавом.

      Остаток ночи Якоб провел ничком на речной отмели, вздрагивая, когда вода затекала ему под ложечку. Длинные стебли тысячелистника свешивались над его головой с обрывистого берега. Он узнал тысячелистник, лишь только увидел, – еще с раннего детства он знал названия всех растений. Похоже, касательно растений у него был особый дар. В этом холодном, пустом мраке тысячелистник казался чем-то знакомым, успокаивающим.

      На следующее утро от нашей общины ничего не осталось. И половина домов на христианской стороне города сгорела тоже. Глупые, глупые мальчишки.

      Якоб пробирался через пожарище, разыскивая бейт-мидраш. Но найти не мог, поскольку тот выгорел до основания. Он искал своих родителей, но и их найти не сумел.

      Но он наткнулся на меня, лежавшего под обрушившейся стеной. Голова у меня была разбита. Якоб сбросил с меня обломки стены, а потом сделал очень странную вещь – он убежал.

      Я ждал смерти.

      Но Якоб вернулся, притащив полные горсти корней тысячелистника. Он прижал их к моей голове и начал молиться.

      И вот самое странное из всего. Не успел он дочитать первую строчку Шма, нашей самой святой молитвы, как голова у меня перестала болеть. Не успел дочитать вторую строчку – и кровь из разбитой головы уже не текла по лицу. А когда он дочитал молитву до конца, он убрал у меня с головы корни тысячелистника.

      Мы немного посидели рядышком. Я знал, о чем он хочет спросить, но он долго не отваживался и наконец сказал:

      – Мои родители?

      Я покачал головой, поскольку никого из них не видел.

      – Я должен идти в дом Иегуды, – сказал он, – мама сказала, они меня там будут ждать.

      Я сказал ему, что, скорее всего, они будут ждать его на небесах. Но он не хотел этого слышать. Так что он встал и отправился в Сен-Дени, где живет Иегуда.

      Он многозначительно замолкает, и мы ждем продолжения рассказа. Но молчание прерывается только звоном кружек, доносящимся от дальних столов.

      Наконец Мари говорит:

      – Тысячелистник – целебное растение.

      Я смеюсь.

      – Не настолько целебное.

      И затем спрашиваю Арона:

      – Так это и было чудо?

      – Что ж еще? – Он откидывает со лба свои густые черные волосы, чтобы показать нам шрам. – Сколько, по-вашему, лет этому шраму?

      – Много, – говорит Жером, – годы.

      – Так вот, ему несколько дней. Могу поклясться жизнью.

      Я разглядываю Арона, взвешивая его слова.

      Старый Жером, в свою очередь, разглядывает меня.

      – Зачем ты здесь? – внезапно говорит он.

      – А зачем здесь все остальные? Я хочу увидеть короля и его дружину. А еще, если повезет, троих детей и их…

      – Нет, – прерывает меня Жером, – тут что-то еще. У тебя есть причина.

      Он не отводит