Начинается ночь. Майкл Каннингем

мне удастся заказать столик в “ЙоЙо”. Скорее всего, в середине дня там свободно. Сам знаешь, это не такое место…

      – Отлично.

      – Ты не против “ЙоЙо”? Кормят там вроде бы неплохо, а рядом с Метрополитен все равно ничего нет.

      – “ЙоЙо” меня полностью устраивает.

      – Питер Харрис, ты лучше всех.

      – Это точно.

      – Значит, я заказываю столик на час дня. Если что-то сорвется, я тебе перезвоню.

      Краем простыни он вытирает пятнышко с лицевой панели “блэкберри”.

      – Бетт, – говорит он.

      Сочтет ли Ребекка его поступок предательством? Конечно, было бы лучше, если бы он знал, что именно у нее стряслось…

      – Она объяснила тебе, в чем дело? – спрашивает Ребекка.

      – Просит пообедать вместе.

      – Но что-нибудь она объяснила?

      – Нет.

      Да, странно. Конечно, ничего хорошего ждать не приходится. Бетт за шестьдесят. Ее мать умерла от рака груди. Лет десять тому назад… Да, около того.

      – Можно, конечно, сказать: “Будем надеяться, что это не рак”, – говорит Ребекка. – Но, как ты сам понимаешь, от этого ничего не изменится.

      – Это правда.

      Вот сейчас, в эту конкретную минуту, он ее обожает. Без всяких тягомотных “но”. Вы только посмотрите на эти жесткие седеющие волосы, волевой подбородок, лепные, немного архаичные черты лица (такой профиль мог бы быть выбит на монете); так и представляешь себе поколения бледных ирландских красавиц и их богатых, немногословных мужей.

      – Интересно, почему она позвонила именно мне?

      – Но вы же друзья.

      – Да, но я бы не сказал, что мы прямо уж такие друзья-друзья.

      – Может быть, она хочет порепетировать. Сначала поговорить с кем-то не самым близким.

      – Вообще говоря, мы ведь точно не знаем, в чем дело. Может, она хочет признаться мне в любви?

      – И, по-твоему, в этом случае она могла бы позвонить тебе домой?

      – Я бы сказал, что при наличии мобильных это не исключено.

      – Ты что, серьезно?

      – Конечно нет.

      – В тебя влюблена Елена.

      – Пошла она знаешь куда… Пусть лучше что-нибудь купит…

      – Вы встречаетесь с Бетт в аптауне?

      – Угу. В “ЙоЙо”.

      – Мм…

      – Наверное, мы потом зайдем в Метрополитен на Хёрста. Мне все-таки интересно, как это там смотрится.

      – Бетт… Сколько ей? Шестьдесят пять?

      – Что-то в этом роде. Когда ты в последний раз была у врача?

      – У меня нет рака груди.

      – Тихо! Не смей так говорить.

      – Поверь, наши слова тут ни на что не влияют.

      – Знаю. Все равно.

      – Если я умру, разрешаю тебе снова жениться. Ну, конечно, надо будет соблюсти приличия – сначала траур…

      – Для тебя схема та же.

      – Та же?

      Они оба хохочут.

      – Мэтью оставил нам подробнейшую инструкцию, – говорит Питер. – И какая должна быть музыка, и какие цветы. И во что его одеть.

      – Он не слишком доверял своим родителям и девятнадцатилетнему “прямому” братцу. Можно ли его в этом