Полная луна. Пелам Вудхаус

поддался.

      – Да вон же! – сказал он, когда Генри заглянул в четвертый раз.

      – Где? – поднял голову бармен.

      – Исчез, – отвечал Типтон.

      – Вот как? – вежливо заметил бармен. – Погода хорошая, сэр.

      Типтон думал дольше. Легкий трепет сменялся страхом. Чтобы стряхнуть его, он взял и открыл дверь.

      За время, истекшее между этим поступком и четвертым появлением Генри, в игру вступил новый фактор: фамильная гордость Листеров. Генри Галахад устыдился самого себя. Победитель прошлогоднего матча боксеров-любителей испугался дылды в ливрее? Нет! Он кинулся во вращающуюся дверь головой вперед и был вознагражден – руританский король помогал выйти из такси герцогу или маркизу, а его не заметил. Чувствуя примерно то же, что отроки после печи, Генри Листер побежал к регистратуре.

      Так и получилось, что Типтон увидел лишь пустоту. И ледяная рука сжала его сердце.

      Вернувшись к стойке, он увидел и полный бокал, но не взял его. Новые чувства к Э. Дж. Мергатройду поднимались в нем. Да, противный голос. Да, баки. Но этот медицинский Иеремия знает, что говорит.

      3

      Генри двигался к Бромтон-роуд. Короткий подъем прошел, ему снова хотелось выпить, он снова был тем взволнованным желе, каким стал, когда понял, что сегодня его свадьба. Как олень на источники вод, стремился он к выпивке.

      Приближаясь к «Парк-отелю», он догадался, что здесь последний его шанс. Отойдешь хоть на шаг к западу – и ты в пустыне.

      Он вошел и сел к стойке. Через пять минут Типтон Плимсол, завидев тот же отель, постучался к шоферу.

      – Эй! – сказал он, а шофер откликнулся:

      – Да!

      – Стоп машина, – сказал Типтон. – Я выхожу.

      Хорошему такси от «Баррибо» до «Парк-отеля» – это минут десять, а Типтон взял очень хорошее. За десять минут сильный человек вполне придет в себя. Стоя у входа, Типтон краснел при мысли о своих страхах. Подумать только, оставил коктейль из-за каких-то лиц!

      Над стойкой в «Парк-отеле» тоже висит зеркало. Заглянув в него, чтобы поправить галстук, миллионер застыл, потом попятился. Там было лицо, то самое, приятной гориллы.

      4

      Сказать, что сердце остановилось, нам не позволит наука. Сердце не останавливается. Что бы ты ни чувствовал, ему приходится работать. Типтон бы этому не поверил, но у него сердце билось.

      Вот глаза – те вылезли как у несчастной улитки; и снова он подумал, что Э. Дж. Мергатройд, быть может, плохой приятель, но первоклассный пророк. За тридцать секунд Типтон обрел те чувства, какие испытывает дикарь к своему знахарю.

      Тем более странно, что еще минуты через две он их начисто утратил. Причина в том, что, закрыв глаза, он их и открыл, сосчитав до ста, – но ничего не увидел. Абсолютно ничего.

      Он все понял. Тот случай потряс его, и он сам себя загипнотизировал; дух взвился вверх. От нескольких центов он вернулся к миллиону долларов, а потому ворвался в бар и заново начал переговоры с барменом.

      За вторым коктейлем он поведал,