Германский Гермес. Музыкальные драмы немецких и австрийских композиторов.. Коллектив авторов

своей душой, до тех пор, пока Фламминг снова не заплатит тебе по лицу, щедрее ты отмеривать не будешь! Сорвиголова!..

      Шрамбольд.

      Клянусь своей честью, он, недолго думая, разобьёт одному парню лицо! Отведав твоей еды, Шенк, этот парень вспомнит свои фокусы!7

      Шенк.

      Эй, вы, плуты! Говорю же вам: поданная мною еда – еда что надо! И я состряпал её тогда, когда намеревались подпалить мой постоялый двор! Клянусь своей душой, дело было нешуточное!.. Я плут? Клянусь своей печенью, при мысли об этом мои волосы встают дыбом! Я плутую? Эй, парень! Знай: если бы я плутовал, на тебе не осталось бы ни одного лохмотья! Честный Шенк – плут!.. Избави меня Бог! Я не плут, ибо мне известно, кто плут! Лучше бы меня назвали бесчестным созданием! Клянусь своей душой, я не плут!

      Берингер.

      Так кто же плут?

      Шенк.

      Клянусь своей честью, плут – ты, ибо ты об этом спрашиваешь! Ты понимаешь, что за свой ответ я могу поплатиться разбитой головой. Нет, я не плут, но я знаю, кто плут.

      Берингер.

      Ты плут, ибо ты нас дурачишь! Я выцеживаю твоё вино, парень! Так кто же плут?

      Шенк.

      Что ж, если вы знаете о том, что я не плут, то я и не могу быть плутом.

      Шрамбольд.

      Эй! Чума на тебя! Отвечай, парень! Кто плут?

      Шенк.

      Отлично. Так как я не плут, то плутом должен быть кто-то другой. Я полагаю, что плут – иной человек, не я.

      Берингер.

      Я подожгу твой постоялый двор! Отвечай, кого ты имеешь в виду? Кто плут?

      Шенк.

      Эй! Тот, кто поджигает мой постоялый дом, тот и есть плут.

      Берингер.

      Эй, ты, чёрт из погреба! Неужели я плут?

      Шенк.

      Клянусь своей душой, ты не плут, ибо ты не поджигал моего постоялого двора. Его поджёг Фламминг.

      Шрамбольд.

      И ты считаешь, что Фламминг плут?

      Шенк.

      Клянусь своей честью, так и есть!

      Берингер.

      Я тоже так думаю. Фламминг плут: кто ищет выгоды с помощью уловок, тот – самый настоящий плут.

      Шрамбольд.

      В самом деле, сейчас он отправился к Бертингу, ибо ему известны тайные пути, ведущие к нему. Вместе с ним он врывается в деревни, убивает и грабит.

      Шенк.

      Клянусь своей честью, тот, кто совершает коварные убийства, то и есть плут! Не правда ли, старый Бандольф был бы ещё жив, если бы Фламминг не задал ему во время ссоры с Зигмером?..

      Берингер.

      Эй! Вот именно! Ссора запятнала его честь ещё и по другой причине. Клянусь своей душой, меня берёт злоба при мысли о том, что этот парень позволил наступить себе на брюхо юнцу, который едва достаёт своей ногой ему до пуза! Клянусь своей честью, меня злит, что ему нанесено телесное оскорбление!

      Шенк.

      Расскажи-ка мне об этом, приятель! Клянусь своей честью, наступить на брюхо!.. Поведай об этом, приятель! Неужели и вправду ему наступили на пузо?

      Берингер.

      Эй! Парень явился к Зигмеру и вызвался за вознаграждение уходить Бандольфа насмерть. Зигмер плюнул ему в лицо и отослал его к своему юному Лойбальду, который должен был доставить его к Бандольфу. Когда этот дворянчик его увидел, он наступил на него ногой, насмеялся над ним и отправил

7

Сей, прямо скажем, разнузданный «диалог» на постоялом дворе отчасти напоминает разговор разбойников из одноимённой драмы Шиллера (1 действие, 2 сцена) и ту беседу, которая звучит в самом начале трагедии «Эгмонт» Гёте. Манера речи Берингера напоминает манеру речи «философа» Апеманта из пьесы «Тимон Афинский» (или, если угодно, «Жизнь Тимона Афинского», The Life of Timon of Athens) Шекспира.