Пиковая Дама. Максим Кабир

на смиренно улыбающуюся соседку.

      – Во сколько заказчики приедут? В час? К десяти машину сдам. А потом в налоговую.

      – Тоха, ты меня подводишь под монастырь. Без ножа потрошишь.

      – С меня – пузырь. К десяти сдам, мужик.

      – Иди ты… Вот правда… Иди…

      Створки кабины разъехались, выпуская на десятый, судя по намазюканным цифрам, этаж. Новостройка уже познала все прелести упадка в виде уродливых спичечных ожогов на побелке и наскальной живописи. Кособокие свастики, логотипы подпольных рэп-групп, схематичный человечек, пронзенный схематичными ножницами.

      Марина витала в облаках, оборудовала в гостиной музей для викторианского мусора, а вокруг эскапистского мирка кипела правдивая помоечная жизнь. От нее не спрятаться.

      Катя отворила дверь, впуская в полутьму. Квартира была точной копией рюминской, и Антон, воспользовавшись приглашением, отправился направо, затем налево. Клацнул выключателем, отразился в голубом кафеле. Но не в зеркале: зеркало над раковиной отсутствовало. Из плитки торчали болты. Антон пожал плечами, промыл рану, оплескал лицо и шею теплой водой.

      В квартире было тихо. Облака барражировали в прямоугольнике кухонного окна.

      – Кать?

      – Я здесь, – донеслось из-за угла.

      Катя не зажгла свет – экономила электроэнергию? Зато включила телевизор. Без звука. Немой Джонни Депп разыгрывал эксцентричную сценку перед немой Мией Васиковски. «Алиса в Зазеркалье» – этот фильм Рюмины смотрели в кинотеатре года четыре назад. Тогда все проблемы казались решаемыми, все неполадки – поправимыми.

      Бабка-харьковчанка говорила по-украински: «Не так сталося, як гадалося».

      Катя сидела в кресле, почти впритык к жидкокристаллическому монитору. Меняющий оттенки свет озарял фальшивый камин.

      «Такой, – подумал Антон, – аккуратной, уютной была бы наша гостиная, не превратись она в склад».

      – Аптечка на столе, – не отрываясь от экрана, сказала Катя. Мягкое свечение ореолом окутало ее голову, наэлектризовало волнистые волосы.

      Антон взял с журнального столика спирт и вату. Рану пощипало. Вероятно, он закряхтел, потому что Катя спросила участливо:

      – Вам подуть?

      – Сам, – проворчал Антон. Вслепую забинтовывая кисть, он прогулялся по комнате. Задержался у фотографий на полках. Юная Катя была щуплой и угловатой, наверное, он встречал ее во дворе, просто не приглядывался к соседским детям. Хватало своего дитяти.

      – Это твоя мама? – Фото запечатлело строгую женщину в деловом костюме. Антон понял, что тянет время. По карнизу забарабанил ледяной дождь. Ждать такси под козырьком было не самым приятным и желанным времяпрепровождением.

      – Моя тетя, – откликнулась Катя. – Я с родителями не живу. Конфликт отцов и детей. Вернее, отчимов и детей.

      Знакомо… Папа ушел из семьи, едва Антону исполнилось пять. И вот он сам пошел по отцовским стопам.

      – Как ты узнала, что я – Анькин отец?

      – Догадалась.

      Катя спорхнула с кресла. Поманила жестом, Антон послушно подал ей руку, и Катя мастерски завязала узлами бинт.

      – А ты правда меня не помнишь?

      От