Пиковая Дама. Максим Кабир

процитировала, пальцами обозначив кавычки: – Английский письменный стол с двумя тумбами. Завтра уже не будет – надо мчать.

      – Тогда понятно, – улыбнулся Антон, и губы Ани чуть искривились.

      Она пыталась сдерживать эмоции. Защищаться обидой.

      – Есть что поесть?

      – Жаркое в холодильнике. Разогрей.

      Антон поднялся и подал дочке руку. Она замялась.

      – Айда. Поможешь приготовить.

* * *

      Ярко освещенная кухня была оплотом двадцать первого века с его высокими технологиями посреди могущественной тьмы окружавших помещений, захламленных антиквариатом. Антон порой думал, что, если в гостиной закончится свободное место, Марина выкинет холодильник. Зачем он Рюминым? Секретеры, тумбы, лари войдут на кухню косолапо, как ожившие вещи из жутковатого «Мойдодыра».

      – Кушай. – Антон пододвинул к дочери тарелку.

      – Нет аппетита.

      – Появится. Съешь ложечку.

      Он нашпилил на вилку кусочек свинины. Марина, не отнять, прекрасно готовила.

      – Поранился? – Аня глянула на забинтованную кисть.

      – Дрался с преступниками. – Антон подмигнул. Повернулся, чтобы взять соль. Заметил чайник, накрытый цветастым полотенцем.

      – Зайка, а давай поспорим, что ты салат не съешь? Проспорю – выпью пиво залпом.

      Аня не улыбнулась. Сказала жестко:

      – Мне двенадцать, а не пять. Не разговаривай со мной как с младенцем.

      – Прости. – Он отхлебнул из бутылки. – Сложно запомнить, когда тебе «только двенадцать», а когда «уже двенадцать».

      – Ха-ха. В стэндапе себя не пробовал?

      Клен потерся ветками об окно. Там, на улице, завывал ветер. Как это было? Какой-то гениальный проектировщик предложил: «А давайте воздвигнем микрорайон в чистом поле? Авось через сто лет он сольется с городом?»

      – Ты завтра уедешь? – спросила Аня, поджимая под себя ноги – любимая поза.

      – Да, рано утром.

      Антон подумал про взбешенного Глебыча.

      – Завтра Матвея хоронят.

      – Знаешь, – нащупывая слова, проговорил Антон, – у меня ведь тоже друг погиб. Я в восьмом классе учился. Павлик Ершов. Классный был парень. Его машина сбила. Пьяный водитель… – Образ Павлика давно померк в голове, сохранились общие ощущения, память о пикниках и речных заплывах на расстояние. – Двух одноклассников в живых уже нет. Так происходит, увы. С каждой потерей образовывается пустота. – Антон коснулся груди. – Мы эту пустоту наполняем воспоминаниями. Так и существуем.

      Аня слушала внимательно. Антон воодушевился. В кои-то веки не испортил все, достойно прошел по льду.

      – Сложно поверить, насколько мы хрупкие. Живет себе человек, и у него свои увлечения, свои планы. Каждый из нас – целая вселенная. И из-за какого-то пьяного… придурка… эта вселенная разрушается. Инфаркт в семнадцать – это же слишком просто и оттого слишком непредставимо. И мы придумываем разное, чтобы как-то постигать чужую смерть.

      – Придумываем? – спросила Аня.

      – Я сегодня с ребятами твоими поговорил…

      Аня напряглась.

      – Кто