Муссон. Уилбур Смит

беспорядочно кружились. Может ли он взять мальчика такого возраста, как Дориан, в поход, который наверняка окажется невероятно опасным? Потом он посмотрел на близнецов. Он ведь помнил: когда умерла его собственная мать, его отец, сэр Фрэнсис, взял его с собой в море, и сколько тогда ему было лет? Пожалуй, на год или два больше, чем сейчас Дориану.

      Хэл почувствовал, как его решительность слабеет.

      Потом он прикинул, с чем именно им наверняка придется столкнуться. И представил прекрасное тело Дориана, пронзенное летящими во все стороны обломками в момент обстрела корабля. Подумал о кораблекрушении, о том, как ребенок падает в море и тонет… или на каком-нибудь пустынном африканском берегу его пожирают гиены и прочие мерзкие твари.

      Он смотрел на своего сына, на его золотую голову, на невинное и чудесное лицо, похожее на лицо резного серафима на носу его нового корабля…

      И снова приготовился произнести слова отказа. Но в этот момент Том жестом защиты положил руку на плечо младшего брата. В этом жесте отсутствовала фальшь, он был исполнен спокойного достоинства, любви и чувства долга… и слова застыли на языке Хэла.

      Он медленно, глубоко вздохнул.

      – Я подумаю об этом, – ворчливо произнес он. – А пока идите отсюда, все трое. У меня и без того достаточно хлопот для одного дня.

      Они попятились, вместе дошли до двери.

      – Спокойной ночи, отец.

      Когда они очутились в своей спальне, Том сжал плечи Дориана:

      – Только не плачь, Дорри. Ты ведь знаешь: когда он говорит «подумаю», это значит «да». Но ты не должен реветь. Если ты отправишься в море со мной и Гаем, ты должен вести себя как мужчина. Понимаешь?

      Дориан нервно сглотнул и с силой дернул головой, соглашаясь, но боясь ответить словами.

* * *

      По аллее перед входом в Сент-Джеймсский дворец тянулась длинная вереница экипажей. Это здание представляло собой нечто фантастическое, похожее на замок для игрушечных солдатиков, с парапетами и башнями; его построил Генрих Восьмой, и им до сих пользовались короли.

      Когда карета Хэла наконец остановилась, два ливрейных лакея шагнули вперед, чтобы открыть дверцу, и секретарь, которого прислал навстречу Хэлу лорд Хайд, тут же повел гостя в ворота дворца и через двор.

      Здесь, у начала парадной лестницы, что вела наверх, в Большую галерею, стояли копьеносцы в стальных шлемах и нагрудных латах; секретарь показал свое удостоверение, и Хэлу позволили пройти. Лакеи доложили о нем зычными голосами:

      – Капитан сэр Генри Кортни!

      Стражи отсалютовали ему взмахом копий, и Хэл зашагал вверх по лестнице следом за испанским послом и его свитой. Поднявшись, Хэл обнаружил, что вся галерея целиком заполнена блестящим собранием джентльменов; здесь он увидел такую коллекцию великолепных мундиров, медалей, звезд, шляп с плюмажами и роскошных париков, что почувствовал себя деревенским увальнем.

      Он огляделся в поисках приведшего его секретаря, но этот идиот уже куда-то исчез, затерявшись в толпе, и Хэл совершенно не представлял, что ему теперь делать.

      Тем