Девятое сердце земли. Тери Аболевич

в клетках сидели либо тихо, либо притворно тихо. Одни больными глазами внимательно следили за пришедшими, другие намеренно отворачивались, третьи выглядели отрешёнными. Конмаэл чувствовал себя потерянным. Ему казалось, что призраки умерших летают по коридору и трогают его своими бестелесными сущностями. Он ощущал, будто что-то постоянно касается его рук, спины, ушей и волос, и едва сдерживался, чтобы не начать отряхиваться. Офицер мерил шагами пространство вдоль решёток, заглядывал туда, силясь найти подсказку в карусели лиц, но никак не мог остановить свой выбор ни на одном из них. Пленники всё больше нервничали – кто-то плюнул ему под ноги, другой оскалился, третий был на грани истерики.

      Видя замешательство Конмаэла, Софрон осторожно отвёл его к двери.

      – Лейтенант Форальберг, ваше благородие, это нужно делать быстро и уверенно. Смотрите им в глаза – должно выбирать из тех, кто будто бы не в этом мире. Есть особое чувствование в отборе пленных для рекрутов. Пока что им по плечу безропотные жертвы.

      Мягкий учительский голос Софрона делал задачу понятнее. Быстро, уверенно. Несколько мгновений он перебирал в памяти тех, кого видел в камерах, после собрался и твёрдым движением отворил одну из решёток. Он под руку вывел из камеры старика, беззубого, лохматого и худого. Тот вопросительно глядел по сторонам и улыбался, будто сумасшедший.

      – Мне пора идти? Пора! Время идти, пришла пора! – бормотал он себе под нос, пытаясь ухватить Конмаэла за китель дрожащими грязными пальцами.

      – Хороший выбор, сгодится.

      Софрон снял с пояса флягу и поднёс к губам пленного. Тот, не спрашивая, сделал глоток, закашлялся, но потом выпил всё до капли.

      Пожилой солдат ухмыльнулся, заметив вопросительный взгляд Конмаэла, и пояснил:

      – Опиумная настойка.

      Так вот оно что. Пленников опаивали, и оттого на расстрелах они были так спокойны. Ещё одна шестерёнка появилась в воображаемом чертеже Конмаэла – он скрупулёзно составлял механизм действия Горы Мертвецов. Без лишних вопросов – только чёткая схема, чтобы ясно представлять себе работу этой машины. И знать, как чинить её в случае поломки.

      Конвойные заковали пленника в кандалы и повели вперёд. Участие Конмаэла на этом было закончено, но отбор пленных был лишь одной из деталей его новой жизни.

      Снаружи уже наступила зима. Когда недели две назад мир наконец укутался в пушистый снег, он будто потеплел и успокоился, тревоги поздней осени ушли, поддавшись всеобщему анабиозу. Зима побелила поля, крепость, черепичные крыши городка, видневшегося вдалеке. Воздух очистился, грязь и лужи замёрзли, ожидались звенящие морозные дни. Природе нет никакого дела до трагедий человечества.

      Конмаэл поднялся на стену крепости и, ёжась от холодного ветра, стал смотреть вдаль, на забелевший пейзаж. Только что он решил, кто из людей умрёт сегодня. Скоро он услышит звуки выстрелов. Для уставшего пленника это отчасти избавление, и какой толк пытаться рассудить, злая ли сила