Девятое сердце земли. Тери Аболевич

расчёт и усталость. Краски смешались и дали какой-то однородный цвет, неприятный и не имеющий названия. Всё внутри казалось обмотанным цепью с мелкими острыми зазубринами, и любое движение рассудка причиняло боль. Он сглотнул накопившуюся во рту кровь и запретил себе думать. Скоро всё пройдёт.

      Оставшиеся до выпуска дни прошли быстро. Товарищи по отряду сторонились его и больше не беспокоили. Расстрелы проходили без происшествий, механизм был наконец отлажен и работал в полную силу.

      В последний день Георгий Таубе собрал всех рекрутов в башне Правосудия.

      Перемены были очень заметны: отряд преобразился. Вместо толпы юнцов, где каждый был сам по себе и брал лишь свою ноту, теперь перед майором стояли настоящие солдаты – подтянутые, уверенно смотрящие перед собой. Земля нравственности под их ногами больше не качалась, они научились держать равновесие, не сомневаться в себе и в приказах командования. Конмаэл был среди них – и в то же время вне этого строя. Он испытывал облегчение – хоть малая передышка в череде тёмных дней, один глоток воздуха по дороге на фронт.

      – Я рад видеть перед собой таких образцовых воинов, господа рекруты. Впрочем, нет. Теперь вы настоящие солдаты. – Майор и впрямь был доволен, взгляд его, обычно колкий, потеплел. – Ваше преображение говорит о том, что мы здесь делаем правильную и нужную работу. Пусть не всё было гладко, но цель достигнута, и теперь все вы – главные защитники нашей родины. Я уверен, что о многих из вас ещё услышу и на груди каждого появятся награды. Вы славно потрудились, но этот путь ещё не пройден, вы лишь на пороге. Так не разочаруйте же ни себя, ни свою страну!

      Рекруты молча отдали честь.

      – Вольно. Ступайте, пируйте. Завтра получите новую форму и вас доставят к поезду. Путь не длинный, до резервной линии доберётесь быстро, дальше указания получите на месте.

      Солдаты начали расходиться.

      – Форальберг! На пару слов. Останься.

      Конмаэл подошёл к майору, молча глядя, как закрывается дверь за последним рекрутом. Таубе словно что-то искал среди бумаг на своём столе, и держал долгую паузу.

      – У нас с тобой были разногласия, но теперь их нет, так ведь?

      – Так точно, господин майор.

      – Прекрасно. Твоё положение изменилось, звание лейтенанта ждёт тебя, завтра ты получишь новую форму и людей в подчинение.

      – Хорошо, господин майор.

      – И останешься здесь.

      Слова его не сразу дошли до Конмаэла. Поначалу ему показалось, что он ослышался. Потом, когда смысл всё-таки пробился сквозь плотную пелену неверия, его горло сдавило невидимой рукой.

      – Здесь? Но, господин майор, я думал, что поеду на линию фронта… со всеми остальными.

      Георгий Таубе облачился в привычное недовольство.

      – То, что ты думал, Форальберг, не обязано совпадать с тем, что получается на самом деле. Это не моё распоряжение, это рекомендация. Считай, что сверху. Сочли разумным оставить тебя здесь, хоть я и не вижу в этом ничего разумного. А