Инквизитор. Раубриттер. Борис Конофальский

что боялась, что украдут, просто так спокойнее ей было. Сидела, брезгливо разглядывая пивные лужи на столе, думала, а не сидит ли она на такой же грязной лавке, не придётся ли потом Уте платье её стирать. Тут пришла баба в грязном переднике, спросила, что госпоже подать.

      – Пива, – коротко бросила девушка. – Только кружку помой, неряха.

      Баба буркнула что-то и ушла.

      Агнес осмотрелась – да, место ужасное, надо было искать другое, да уж теперь что грустить, кони распряжены, пьют и едят. Ничего, посидит тут час, не умрёт. За соседними столами небритые рожи, в грязных руках липкие от дурного пива кружки. Но она их взглядов не боялась, наоборот, искала их, чтобы встретиться глазами, чтобы видеть, как разбойники эти от её глаз свои отводят. Отвратно ей тут было в грязи сидеть. Настроение у неё было такое, что хотелось морду кому-нибудь располосовать. Думала, что кто-то из местных прощелыг к ней придёт, обмануть или обворовать попробует, но нет, те отворачивались от неё. Принимали за благородную, наверное, побаивались.

      И лишь один человек показался ей во всём кабаке приятным. То был господин в хорошей, но не слишком богатой одежде. Он взгляд её встретил когда, так привстал из-за стола и, сняв берет, поклонился. Она благосклонно ему улыбнулась и кивнула головой в ответ. А подумав чуть, поманила рукой, предлагая ему сесть к ней за стол.

      Тот сразу согласился и с кружкой своей перешёл к ней за стол, кланяясь и благодаря.

      – Моё имя Ринхель, кожевник и торговец кожами из Мелегана, может, слыхали про мой город, госпожа?

      – Нет, не слыхала, я Вильма фон Резенротт поместье моё рядом с Фёренбургом. – Сразу придумала себе имя Агнес, отвечала ему не без гордости.

      – И как там? Чума улеглась? – Интересовался торговец кожей.

      – Давно уже, год как, а почему вы в месте таком, Ринхель? – Тут баба принесла ей кружку с пивом, и та кружка была так тяжела, что девушку пришлось брать её двумя руками. – Для купцов сие место не очень хорошо.

      – Так оно не просто нехорошо, оно очень даже дурное, тут кругом разбойники. Не захромай у меня лошадь, никогда бы тут не встал.

      Жду теперь, когда кузнец выправит подкову. Он скоро обещал управиться.

      – А куда же вы едете? – Спросила Агнес, отпивая пиво.

      – Везу кожи и сафьян своему партнёру в Лебенсдорф. Надеюсь до вечера там быть.

      – Лебенсдорф? – Обрадовалась Вильма фон Резенротт. – Как это хорошо, я же тоже туда еду, а кучер мой, дурень, дороги не знает, может, мы за вами поедем?

      – Конечно, конечно, – тоже радовался торговец кожами.

      Он, правда, вздрогнул, когда эта молодая и благородная госпожа провела у него перед глазами рукой. Вздрогнул, но значения этому не предавал. И продолжал говорить:

      – А дорога туда совсем проста: по этой дороге, что идёт вдоль улицы, так всё на восток и на восток, к вечеру уже будет Лебенсдорф. А там я покажу вам отличный постоялый двор, а не такой грязный притон.

      – Значит, всё на восток и на восток? – Спокойно спрашивала молодая госпожа, а сама, не таясь даже, из склянки себе на палец