Инквизитор. Раубриттер. Борис Конофальский

деловой.

      – Да, – соглашался граф, – у холопов жизнь проста и легка, женись на том, кто приглянулся, а для нас брак – это политика. Мы были бы рады видеть столь сильного мужа, как вы, в нашей фамилии. Да и вы, наверное, хотели бы видеть в родственниках графа.

      – Не стану врать, об этом и не мечтал я даже. – Сказал Волков.

      – Так соглашайтесь, и граф вам будет отцом названным, а я названным старшим братом. – Продолжал граф.

      – Ещё раз прошу у вас времени на раздумье, – отвечал ему кавалер.

      – Конечно-конечно, мы всё понимаем. – Улыбался фон Мален.

      А канцлер, также улыбаясь, добавлял:

      – Только хотелось бы нам услышать ваш ответ до конца уборочной, до фестивалей у мужиков. А уборочная уже начинается, вам две недели хватит на раздумья?

      – Хватит.

      – Что ж, тогда будем ждать вашего решения. – Сказал канцлер. – А если по приданому у вас будут какие-то пожелания, то мы готовы рассмотреть их.

      – Я за две недели всё обдумаю и сообщу вам.

      Все стали вставать из-за стола, раскланиваться. А на выходе его ждала Элеонора Августа с теми же женщинами. Элеонора снова почти уселась на пол, когда он вошёл в комнату. Но на сей раз он не прошёл мимо, а подошёл к ней, взял за руку и помог подняться.

      Она всё равно не поднимала глаз, смотрела в пол.

      – Вы знаете, о чём я говорил сейчас с вашим братом? – Спросил Волков у неё.

      – Знаю, – тихо отвечала девушка.

      – Желаете ли, что бы это случилось?

      – Жёны из рода Маленов не желают ничего, чего бы не желали их отцы, братья и мужья. – Нравоучительно сказала дородная дама.

      Но Волков и не глянул на неё, он ждал ответа от Элеоноры.

      – Что угодно папеньке, то угодно и мне, – наконец ответила та и подняла на него глаза.

      И кавалер вдруг понял, что она на его вкус совсем не красива.

      Куда ей до Брунхильды?

      – Хорошо, – сказал он, – этого для меня довольно. До свидания.

      Он шёл вниз по лестнице и думал о словах этой женщины, а монах шёл и говорил:

      – Теперь ясно, зачем сюда епископ приезжал, зачем на разговор графа звал.

      Волоков остановился, повернулся к нему так быстро, что монах едва не налетел на него:

      – Так ты думаешь, это затея епископа?

      – Да уж не мгновения не сомневаюсь. – Отвечал брат Семион. – Да и дочка графа в девках засиделась, Малены тоже рады будут, тут всё одно к оному. А вам и приданое давать не нужно, и так возьмёте. Вы ж не откажитесь от неё.

      – А зачем это епископу? – Не понимал Волков.

      – Да как же зачем, господин, тут же всё на поверхности лежит. – Искренне удивлялся монах. – Вы свару с кантоном затеете, герцог на вас обозлиться, решит покарать или в тюрьму бросить, а граф, родственничек ваш, выгораживать вас станет. А как вас не выгораживать, если вы муж его дочери? Нет, епископ, хоть стар, а наперёд смотрит. Он вам опору готовит в графстве.

      – Чёртовы попы, – произнёс Волков.

      Он буквально почувствовал, как его толкают в спину,