Заряд воображения. Дарина Александровна Стрельченко

прошептала Яна. – Где я её любила. И даже ни разу не сказала ей об этом…

      Она протянула руку за салфеткой и вытерла глаза. Отодвинула блюдо.

      – Спасибо. Это очень вкусно, господин Щуман. Но я не хочу больше… Простите…

      – За что?

      Он облокотился на стол и упёрся подбородком в кулак. Глядел на неё рассеянно, растерянно, неожиданно тепло и грустно.

      – Что вы смотрите на меня так? – пробормотала Яна.

      – Любуюсь вами, – тихо ответил он. – Мне очень жаль, что так получилось с вашей учительницей. Но у каждого в жизни бывают привязанности, которые либо исчезают, либо не отвечают взаимностью. А иногда, – он выпрямился и хлопнул в ладони, словно стряхивая хандру, – иногда они просто уходят. Как тени прошлого.

      – Или нет, – прошептала она, но Щуман уже не услышал.

      – Спасибо, Яна, – вздохнув, произнёс он. – Спасибо за ужин, за разговор, за откровенность. Едем назад?

      – О, как не хотелось бы…

      – Мне, знаете ли, тоже. А почему, собственно, и нет? Хотите прогуляться? В Ерлине в последнее время появилось очень много прекрасных парков. Только вы же без верхней одежды… Хотя…

      Он скинул пиджак и набросил его на плечи Яне.

      – Проблема решена. Идёмте. Нам найдётся, о чём поговорить.

      Внутри всколыхнулось столько всего разом, что Яна не нашлась, что ответить. Чувствуя, как кружится голова, она опёрлась на руку Щумана и послушно встала. Мир вокруг вращался в какой-то лёгкой, светло-серой дымке, а на душе вдруг стало удивительно легко – как будто вынули занозу, которая долго-долго сидела внутри.

      Глава 4. Парк «Виктория»

      Узнавая ваши слабости и странности,

      Уходя за вами вдаль по тропам разума,

      Постигаю суть красноречивой крайности:

      Промолчать, легко обмениваясь фразами.

      На улице было морозно: слякоть подстыла, и они осторожно шагали по подмёрзшей, скользкой земле, не торопясь и изредка, искоса поглядывая друг на друга.

      – Знаете, – нарушила вдруг молчание Яна. – Я читала книгу, когда-то давно. Там было про человека, который попал в тюрьму. Заслуженно или просто так, не помню уже. К нему на свидание жена приехала – на три дня. Приготовила для него много-много еды, так, что стол ломился. А он посмотрел на это и грустно сказал: зачем же ты как много наготовила? Сегодня-то я, может быть, ещё и поем что-то, а завтра уже нет, потому что послезавтра – обратно туда.

      – Намекаете, что прогулка не приносит вам удовольствия?

      – Ни на что не намекаю. Просто вспомнила, – буркнула Яна.

      Они миновали аллею, над которой берёзы свесили ветви в сухих заиндевевших серёжках, свернули и вышли к неработающему фонтану. За высокой каменной чашей открывался великолепный вид: череда голубых, словно стеклянных деревьев, полоса тёмно-синих елей, а позади – красные, бордовые и зелёные, припорошенные снегом, круто уходящие вверх городские крыши.

      Напряжённо