Заряд воображения. Дарина Александровна Стрельченко

людей. Самым близким из них был Ерлин – столица соседней с Оссией Ерлинской Империи.

      …В дремлющем, мрачном Лазове спала Ирина.

      Сходни, чавкая, поползли прочь от берега.

      – Ну! – как сквозь вату услышала Яна. – Решай!

      Она закусила губу и надавали кровившими костяшками на глаза – до боли, до фиолетовых пятен под веками.

      Огонёк на корме погас.

      – Отплываем, – донеслось с палубы. – Вы садитесь?

      ***

      Яна с криком вскочила и принялась ощупывать постель.

      Снова снилось то же. Это воспоминание приходило каждую ночь после изъятия нематериалов.

      – Чего кричишь? – На пороге, отодвинув ширму, которая какое-то время заменяла дверь, стояла мать. На ней была водолазка с высоким воротом и старые джинсы – видимо, ещё не раздевалась после смены; мама работала дежурной в детприёмнике. – Что такое опять? Иру разбудишь.

      Яна сглотнула и тяжело дыша, как после долгого бега, выговорила:

      – Опять этот сон.

      – А.

      Мать подошла и неловко похлопала её по спине.

      – Сходи к врачу. Пусть выпишут успокоительное.

      – Нет. Некогда, мам, – пробормотала Яна, сцепляя руки, чтобы унять дрожь. Ей всегда становилось не по себе, когда в матери проглядывала человечность.

      В своей кровати закопошилась Ира. Мама вздохнула, оттянув горловину водолазки, будто ей не хватало воздуха.

      – Я её успокою. Ты иди, ложись, – глухо пробормотала Яна.

      – Тебя бы кто успокоил. И образумил, – поправляя смятую простынь, ответила мать. – Утром рейд, помнишь? Не смей ничего прятать.

      Яна кивнула. В голове тут же защёлкало, что можно оставить рейдовикам, а что надо спрятать сейчас же.

      Больше всего на рынке, конечно, дадут за дневник, за очередные три странички.

      Дождавшись, пока мать выйдет, Яна подбежала к столу и под хныканье сестры вытащила из-под учебников исписанные клочки кальки. Скатала их в шарики и уже засовывала под стельки ботинок, когда ширма снова отодвинулась.

      Яна вздрогнула, резким движением отправив ботинки под кровать. Мать, просунув голову в комнату, щурясь, попросила:

      – Сходи завтра перед школой со мной на участок. Там ночью опять собирались. Окурков полно, осколков… Надо убраться. А ты чего это сидишь там?

      – Уронила… карандаш… Сейчас подниму. Я схожу завтра с тобой, конечно…

      Мать, кивнув, исчезла. Яна запихнула ботинки поглубже и на цыпочках приблизилась к кровати Иры. Прошептала:

      – Чего плачешь, Ириска?

      Сестра всхлипнула во сне. Яна положила ладонь ей на лоб, пощупала запястья.

      – Шш…Шш…

      Сон накатывал тяжёлыми, отупляющими волнами. Продолжая мурлыкать что-то успокаивающее, она подоткнула сестре одеяло и забралась в собственную постель.

      Глава 3. Приглашения и откровения

      Не надоело со мной возиться?

      Я запрещаю входить и верить!

      Перед глазами проходят лица;

      Все вы под маской людей как звери.

      – Яна Андреевна.

      Яна