Заряд воображения. Дарина Александровна Стрельченко

Но не то.

      Яна пожала плечами. К чему весь этот разговор? Такое чувство, что Щуман выбалтывает ей какие-то государственные тайны. На лавочке, под елью, арестованной девчонке, резидентке другой страны.

      – Ладно. Скажу. Хотя уверен, что вы догадались бы сами, если бы как следует подумали. Пхоноскопы считывают не заранее определённые образы, а эмоциональный фон объектов. Его силу, интенсивность, мощь. Там, где он превышает порог, пхоноскопы сигналят. Так рейдовики определяют, какие материалы нужно изъять.

      – Как просто. И что они делают с этими материалами потом?..

      – А это, милая моя Яна Андреевна, самое интересное. Помните, я сказал, что эмоциональный заряд можно переносить на другие вещи? Так вот. Не только на вещи, – он сделал паузу, щурясь, посмотрел вдаль. Сглотнул. – Дело в том, что эмоциональный заряд можно переносить на людей.

      – Что?.. – переспросила Яна, толком не соображая, что он имеет в виду. Ей вспомнился опыт с уроков физики: эбонитовая палочка и шерстяная тряпка. Если потереть одно об другое, возникнет электричество. Глазами ничего не видно, зато на картинке были нарисованы крошечные минусы и плюсы, которые перескакивали с эбонита на шерсть. – Минусы и плюсики?

      – Что? – в свою очередь растерялся Щуман. Посмотрел на неё, как на чокнутую. – Какие плюсики?.. Я говорю о переносе эмоционального заряда. У него нет знака. Он универсален. Разница только в объёме… Если его много – можно снять и перенести много. Если мало – можно даже не пытаться: всё равно при переносе бо́льшая часть соскользнёт, останутся, как говорят в Оссии, одни слёзки…

      «Одни слёзки», – как в тумане, повторила про себя Яна. Да, после рейдов оставались одни слёзки…

      – А теперь представьте, – Щуман нагнулся к ней и заговорил тише. – Представьте, что этим зарядом можно воздействовать на человека.

      Яне в голову снова пришла аналогия с электричеством, на этот раз – очень жуткая: представился электрический стул.

      – Можно предложить ему испытать ту или иную эмоцию. Или не предложить, а заставить.

      – Всё насильно радостные? – пробормотала она, пытаясь осмыслить эти странные щумановские пассажи. Как можно насадить, предложить, заставить испытать чувство? Это же не материальное вещество, не шапка, которую можно надеть на голову.

      – Радостные. Или безразличные. Или мотивирующие на работу, – произнёс Арсений. И Янины мысли наконец очнулись: побежали, перегоняя друг друга, складываясь в какофонию, толкаясь и взахлёб вырываясь наружу.

      – Хотите сказать, вы заставляете кого-то работать? Как рабство, только ошейники не железные, а эмоциональные?

      – Не так грубо, но суть вы уловили, – кивнул Щуман. – Только это не рабство. На экспериментальных фабриках, где этот метод применяют, созданы отличные, максимально продуктивные условия труда. Питание, отдых, медицинское обслуживание. Ежедневный скрининг. В цехах постоянно мониторят качество воздуха, температуру… Все довольны.

      – Да ну? И рабочие довольны?

      – Конечно.