Фальшь истины. Юлия Лавряшина

Жажду Дайны он уже удовлетворил: она вернула себе дочь, зачем-то через столько лет ей понадобившуюся. Ему опять пришла на ум Цветаева, которая сказала бы: «Смертная надобность». Ни о чем другом Дайна даже говорить не могла, да и сейчас еще не может, не напилась до такой степени, чтоб успокоиться, отвернуться от источника, поверить, что это не мираж.

      – Митенька, ты похож сейчас на сердитого ежика! На что ты так сердишься?

      В кудрях у Дайны засели едва народившиеся солнечные зайчики, совсем крошечные. Им тепло там в этих черных волосах, они не убегут, даже если наползут тучи.

      – Я совсем не сержусь. С чего бы?

      – А почему ни разу не улыбнулся? Ну, улыбнись же! У тебя стряслось что-нибудь?

      «Она еще спрашивает!»

      – Что у меня могло стрястись? Я просто пытался представить: как там Марина?

      Откуда это вырвалось? Ведь не заботило ни секунды, а тут вдруг явилось беспомощной попыткой вызвать ревность, хотя бы подобие ревности! Чуть-чуть раззадорить. Но Митя упустил из виду, что рядом девочка, которая тоже все слышит. Ее ручонки сразу опали слабыми стебельками, точно порыв ветра был слишком безжалостен. Не ожидал он от себя этой безжалостности…

      – С чего это вдруг?

      Теперь в черных глазах смеха нет. И рот напрягся, стал жестким, такой и поцеловать не захочется. Но ему хотелось. «Боже, что я болтаю?!»

      – Да я шучу, – пробормотал Митя, остро ненавидя собственную неспособность выкрутиться. Миллион раз выкручивался, а с Дайной это не проходит, она будто парализующий яд в него впрыскивает.

      Олеся протопала к своим игрушкам, уселась ко всем спиной. У Дайны некрасиво свело лицо, и Мите захотелось убежать прочь, лишь бы не видеть, какую боль она способна испытывать из-за других. К несчастью, они – ровесники, Дайна никогда не станет относиться к нему по-матерински, а только это, похоже, еще может пронять ее.

      Отчаяние заставило его защищаться наступлением:

      – А ты сама о ней и не вспомнила?

      – С какой это стати мне о ней помнить?

      Боли в лице больше не было, его залил холод, да такой, что черты окаменели.

      – Она же всего меня лишила, всего! А я еще должна о ней заботиться? Да пошла она!

      – Чего она тебя лишила?

      – Жизни!

      Это слово швырнуло его на край пропасти, над которой столько лет, оказывается, стояла Дайна. Даже дух захватило от ужаса… Впереди не было ничего. Жизни не было. Все, чем Дайна дышала, осталось в том прошлом, которое больше не существовало. Митя помог вытянуть из него девочку, – спасибо. Но остального она лишилась навсегда. И тут уж никто не поможет, даже Митя. Хотя вряд ли ему захотелось бы помочь ей в остальном. Хотя… Кто знает…

      – Ты о своем муже?

      Она отвернулась:

      – Да что говорить… Ты его даже не знал.

      «Когда исчезли солнечные зайчики? – удивился Митя отстраненно. – Я-то думал, они приросли к ней…»

      Присев рядом с дочерью – жаркие отблески вспыхнули