Фальшь истины. Юлия Лавряшина

взгляд на мгновенье сосредоточился на Мите, и снова расплылся в воздухе. Пришлось пояснить, хотя тот интерес – вскользь – уже прошел.

      – Я спросил: почему вы не общаетесь с соседями? Когда человек один, ему в любой момент может понадобиться помощь. К кому вы обратитесь?

      В зеленоватых глазах, наконец, что-то вспыхнуло, ему показалось: усмешка.

      – К доктору, – Марина прищурилась.

      Митя отозвался с живостью, показавшейся преувеличенной даже ему самому:

      – Так я уже здесь!

      – Только я еще не взывала о помощи.

      – Считайте, что это контрольный визит.

      – Как выстрел?

      – О! Вы знаете о контрольных выстрелах? – это и вправду поразило его. – Я думал, что уж вы-то выше детективов.

      Сухая рука вычертила в воздухе нечто неопределенное:

      – Но – разговоры!

      Заметив, что серебряные колечки Марина не сняла, он обрадовался: не полный траур. «А руки совсем неухоженные. И ногти, и даже кожа в трещинах», – Митя тут же решил подарить ей крем. Оскорбить.

      – Вот и я на разговор набиваюсь, – он улыбнулся во весь рот. Женщинам нравилась его улыбка. – Как на счет – в гости? Пригласите?

      – Да, может быть, – отозвалась она с задумчивостью столь глубокой, будто это предстояло решать не один день.

      – Но не прямо сейчас, – помог Митя, и вдруг почувствовал облегчение: «А оно мне надо?!» Так говорила Дайна

      И тут Марина очнулась и заговорила так быстро, что это слегка напугало его:

      – Почему же? Можно и сейчас. Если вас, конечно, не пугает беспорядок.

      Он уныло отозвался:

      – Видели бы вы мою комнату!

      – Не думаю, что когда-нибудь увижу ее, – на секунду ее лицо снова окаменело.

      «А с ней с тоски можно сдохнуть! Ну, такой серьез…» – ему захотелось убежать подальше, нырнуть с головой в знакомые улочки и глотнуть воздуха только у дома Дайны. Там особый воздух…

      Вздохнуть при ней глубже положенного было немыслимо. Отвернувшись, Митя широко распахнул дверь – словно подъезд темным ртом вздохнул вместо него.

      – Как знать, – отозвался он безрадостно. – Ну, вперед! Вашим соседкам уже хватило времени изучить меня вдоль и поперек. В случае, если этим вечером я придушу вас, они прорисуют мой словесный портрет до последней черточки.

      – А вы собираетесь меня придушить? О, сделайте одолжение!

      – Как говаривал Остап Бендер…

      Марина быстро оглянулась с высоты первой площадки: лицо ее исказилось отвращением:

      – Не упоминайте при мне эту пошлятину!

      – Это пошлятина?! Да ведь это…

      – Не смейте!

      – Ну, ладно, не вскипайте… – его взгляд уперся в покрасневший мысик кожи в вырезе ее платья – коричневого, нелепого для веселого летнего дня. Даже представить Дайну в таком было немыслимо…

      Марина уже повернула ключ, резко, будто прогоняла, толкнула дверь. «В грудь, как соперницу», – почему-то подумалось Мите. Сумев не отшатнуться от духа затхлости, он с сомнением припомнил: еще в четверг этого запаха не было, он не мог не уловить его. Жизнь ушла