Потерянные имена, чужие тени. Ярослава Осокина

Утром молоко и яйца приносит.

      Старый слуга потер голову и замолчал. Не хотелось ему снова тут быть, но князь распорядился отвести и все показать. Разве поспоришь?

      – Это когда было? – спросил Корнелий, оглядывая небольшую поляну, образованную терновыми кустами.

      На голых ветках виднелись сизые ягоды. Жухлая трава прильнула к земле.

      Интереснее было смотреть на Раду: принюхиваясь, он обходил поляну, порой отбрасывая сапогом ворох листьев. Оглядывал деревья, росшие вокруг, косился на реку.

      Корнелий, к своему сожалению, смог сделать только два наблюдения: если ей и выпустили всю кровь, то не здесь. И следов того, что ее тащили сюда, тоже не было.

      Остальное – только когда осмотрит ее труп. К некоторой досаде, Корнелий ощущал азарт – скорее бы. Разгадает ли ее тайну? Это не его специальность, но тем более любопытно. Неуместное любопытство… Корнелий и не думал, что оно появится.

      Досада от того, что помешали его планам, отошла в сторону. В самом деле, если ничего не поделать, почему бы не доказать в очередной раз Раду, что его (ее!) вымыслы о существовании нежити и магии беспочвенны.

      Раду тем временем остановился почти посредине поляны, ближе к терновым кустам. Снял перчатку и провел рукой по колючим ветвям.

      – Тут она лежала? – спросил он.

      Слуга, следивший за ним с подозрением, тайком сделал охранный жест рукой и кивнул.

      – А там, господин, вот именно где вы стоите.

      – Как лежала? Вверх лицом?

      – Ну как лежала? Да не упомню. Разве что да, лицом вверх, ну как будто просто прилегла. Ничего эдакого, господин. А вы откуда узнали, что там?

      – Мертвым пахнет, – кратко ответил Раду и присел, рассматривая место.

      – Так когда нашли? – напомнил свой вопрос Корнелий.

      Не отрывая застывшего взгляда от Раду, слуга ответил:

      – Ну так… утром. После рассвета точно – парень-то, молочник, шел после дойки утренней сразу. Ее сиятельство любят очень свежее молоко. Рано встают, и вот если нет молока вовремя, то потом весь день насмарку. Никому покоя не дадут… то есть, что я хотел сказать, обязательно сразу молоко, поэтому молочник-то шел как обычно…

      – А обычно – во сколько, милейший? – уже сердито спросил Корнелий, утомленный обилием подробностей.

      – Так… вот заходит в дом он аккурат, как часы семь бить начинают. И в этот раз раньше зашел… бежал потому что. Трусливый больно, испугался мертвой. В лесу-то поди просто так люди не помирают, тем паче что господские служанки.

      – Гулящая была? – спросил Раду. – До того как нашли здесь, не хватились?

      – А почему же, хватились. И что это вы говорите – гулящая? У нас таких не держат, все порядочные девицы. Ежели какая будет себя вести дурно, сразу выставят. А тут более нигде такое хорошее место не найдешь. Их сиятельства строгие, но только по делу, и уж мы все их желания знаем, нетрудно угодить. И платят исправно, и…

      – Когда хватились? – прервал его Раду.

      Он выпрямился, снова оглядывая поляну и натягивая перчатки.

      – Так