Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера. Майкл Салливан

Фермеры выкапывают камни и складывают из них стены, если они не требуются для строительства домов или колодцев. Вчера я проехал мимо десятка ферм – ты тоже должен был видеть их. Им несколько веков, однако каменные стены здесь низкие и служат исключительно для украшения.

      – Мягкие зимы. Морозов не бывает.

      – Вероятно. А как насчет отсутствия дождей? И с каких это пор простые люди так любят своих правителей?

      – Значит, ты все-таки слушал.

      – Я не так глуп, как ты думаешь.

      – Ты понятия не имеешь, что я думаю о твоей глупости, и честно говоря, у нас нет времени на этот разговор.

      Адриан нахмурился.

      – Встретимся вечером в комнате в «Колдуэллском доме», – сказал Ройс. – Я могу припоздниться, так что не жди меня. И больше не поворачивайся к ней спиной.

      – К Скарлетт?

      Ройс закатил глаза, вздохнул и поморщился:

      – Она не симпатичная служанка. И не милая девушка.

      – А мне она показалась милой.

      – Разумеется. Она работала в «Алмазе». Прозвище Шпат, и миловидность – часть ее образа. Симпатичная и безобидная, танцует, поет…

      – Еще и поет? – улыбнулся Адриан.

      – Конечно, и показывает магические фокусы. Ее любимый – заставлять чужие монеты исчезать. Скарлетт не невинна. Она опасна, если повернуться к ней спиной, так что не поворачивайся.

      Адриан вспомнил, как умело Скарлетт разделала свинину.

      – И держись подальше от пастора, – добавил Ройс. – Похоже, он все-таки лгал.

      – Насчет чего?

      – Насчет своей безобидности.

      Глава десятая

      Призрак во дворе

      Все слуги замка собрались в Большом зале: два дворецких, четыре горничные, два садовника, две уборщицы, три повара, молочник, четыре судомойки, кузнец, травник, винодел, красильщик, портной, скорняк, торговец тканями, модистка, писец, четыре конюха, их подручный, дровосек, дегустатор, шериф, мажордом, сборщик налогов, казначей, смотрительница гардероба, ее помощница и пристав с шестью людьми. Леди Далгат обратилась к ним и велела, чтобы человек или люди, причастные к уничтожению красок и мольберта Шервуда, вышли вперед.

      Никто не вышел.

      Шервуд не удивился, но его тронули эмоции в голосе леди Далгат, когда та высказывала свое требование. Она была рассержена. Возможно, гневалась, что его вещи пострадали под ее крышей. Она испытывала стыд, потому что не смогла защитить своего гостя. Однако Шервуд позволил себе слабую надежду, будто ее резкость была вызвана тем, что он ей нравился. В конце концов, леди Далгат назвала его по имени. Не слишком убедительный аргумент, но сейчас Шервуд чувствовал себя особенно уязвимым и вцепился в эту мысль, словно муравей в листочек в разгар потопа.

      Утрата красок, палитры, кистей и мольберта явилась для него смертельным ударом. Их нельзя было заменить. Набор собрали поколения знаменитых мастеров, и он был совершенным. Каждый из этих художников не переносил отсутствия лучших пигментов и постоянно экономил, чтобы расширить коллекцию своих цветов. Кто-то добавил одну-другую