Держава том 1. Валерий Аркадьевич Кормилицын

полное лицо, глядя, как тот роется в кожаной папке. – Пожалуйте! – протянул наконец бланк с царскими вензелями. – Вторая дочь родилась у царской четы… Вот. Дата. 29.05.1897г.

      – Какая радость! А мы в этот день из Питера выехали, – воскликнул Максим Акимович, думая про себя, как переживает сейчас император. Ведь он так надеялся на рождение сына.

      «Вот это общество! – взяла под руку губернаторшу Ирина Аркадьевна. – А то стану я с мужиком Троицу отмечать».

      Словно пчёлы на мёд прилетели другие гости.

      Первым прибыл предводитель уездного дворянства с супругой. Почти следом за ним чернавский барин с женой. Последним, когда все уже сидели за столом и выпили по первой за рождение великой княжны, появился ильинский помещик.

      Детей за стол не сажали, и они занимались, кто во что горазд.

      Глеб то раскачивался, то вертелся вокруг оси на верёвочных качелях, приделанных вчера мужиками к толстенной берёзовой ветке. Аким, прежде тоже покачавшись, отправился в людскую, потолковать за жизнь с няней.

      Народу туда набилось – страсть. Здесь так же пили за Троицу и один из работников ловко бренчал на балалайке.

      Кто-то его услышал из вышедших освежиться господ, и музыканта на некоторое время забрали наверх, в гостиную,

      За этот час тишины, угощаясь чаем с пастилой, Аким узнал от няни, что на Троицу, после обедни, начинается веселье сельской молодёжи. Так же услышал о многих сельских традициях.

      – Вот ведь какие дела, – вытерла нянька глаза, вспомнив перееданья старины глубокой.

      Когда вернулся от господ пьяненький балалаечник, Аким ушёл в яблоневый сад, протянувшийся по склону горы вдоль берега Волги и, раскачиваясь в гамаке, провалялся до самого темна, мечтая о голубоглазой красавице, глядя в небо, слушая соловьёв и звуки рояля из дома.

      В конце месяца ездили встречать на станцию в уездный городок, Рубанова-младшего с семьёй.

      – Какой ты бледненький, брат, – обнимал Георгия Максим.

      – Зато ты словно эфиоп загорел, – чмокнул руку Ирины Аркадьевны, с раздражением замечая, как Максим в обе щёки целует смеющуюся его жену.

      «Слишком беспардонным стал в деревне. Весь этикет забыл. Нет на него мадам Светозарской или как там её…

      – С уверенностью нахожу, что Ромашовка краше Рубановки, применил одну из профессорский штучек, дабы отвлечь брата.

      – Чего-о? Да Рубановка лучше Петербурга, – возмутился Максим, но по задумке брата, отвлёкся от щёчек его жены.

      Двенадцатилетняя Лиза чопорно протянула старшему кузену руку для поцелуя.

      «Вот ещё! » – подумал тот, по примеру отца расцеловав её в щёки.

      Следом налетел младший кузен, сбив с сестры соломенную шляпку.

      «Деревня, что про него скажешь», – сделала она вывод.

      Ирина Аркадьевна в это время тискала одетого в матроску семилетнеего Арсения и маленького Максима.

      – Во, как подрос, – погладил по голове малыша Максим Акимович.

      – Ну как столица? – сидя за столом на балконе, задал банальный вопрос старший брат.

      – Страсть