Тонкая грань затишья. Александр Тамоников

Жду от вас конкретных предложений по объявившейся банде. Начальник полиции, мы идем на допрос Клинько и его сожительницы. Надеюсь, у вас оборудовано помещение для этого?

      Лейтенант Ленц усмехнулся и ответил:

      – Да, герр унтерштурмфюрер, за основу взят опыт гестапо.

      – Это хорошо. Прошу. – Зигель указал начальнику полиции на выход и сам пошел следом за ним.

      В здании полиции они спустились в подвал, где было ровно десять камер. Пять с одной стороны коридора, столько же с другой. В торце за железной дверью располагалась допросная комната.

      В этом году тут обычно никого не было. В сорок первом оккупанты отправляли сюда еврейские семьи, сажали партийных и советских работников, не успевших эвакуироваться. Тогда камеры были забиты до упора. Впрочем, ненадолго. Людей вывозили в южный лес и расстреливали.

      Сейчас же в камерах сидели только Клинько и Тернова.

      Варвара сразу бросилась к решетке, служившей дверью.

      – Господин офицер, за что меня тут держат? Я же сама пришла, рассказала об измене Клинько!

      Начальник полиции прикрикнул на нее:

      – Замолчи, жди, разберемся.

      Зигель же подозвал караульного:

      – Кто ты?

      – Полицейский Ватарин Борис, недавно заступил, герр унтерштурмфюрер.

      – Давай бывшего коллегу в допросную, да в наручниках!

      – Понял, герр унтерштурмфюрер.

      Зигель чуть подумал и приказал:

      – И бабу туда же!

      – Слушаюсь, герр унтерштурмфюрер!

      Эсэсовец и начальник полиции зашли в комнату. Здесь было все, что необходимо для проведения допросов с пристрастием. Например, специальное кресло, напоминающее гинекологическое, с ремнями на подлокотниках и у самого пола. Рядом с ним на столике лежали различные инструменты – плоскогубцы, скальпели, кусачки, пинцеты. Все это применялось здесь для пыток. В углу со стены спускалась цепь с наручниками. Через блок она шла к подъемному механизму. Это была самая настоящая дыба. С правой стороны обычный стол и стул, ножки которого забетонированы в пол, несколько табуреток вдоль стен. На столе лампа. Свет проникал сюда через небольшое зарешеченное окно, но сейчас лейтенант Ленц включил электричество.

      Караульный ввел в помещение бледного Клинько и спросил:

      – Куда его, герр унтерштурмфюрер?

      – Пока за стол.

      Конвоир усадил полицая на стул, вмонтированный в бетон, завел его руки за спину и сцепил там наручниками.

      – Разрешите идти? – спросил он после этого.

      – А баба?

      – Так я за ней и хотел пойти.

      – Иди.

      Караульный привел и Тернову, не стал надевать на нее наручники и поставил под окном.

      Начальник полиции взглянул на арестантку и приказал:

      – Стоять здесь, никаких реплик, отвечать только на вопросы господина унтерштурмфюрера! Перебивать его не советую.

      – Я все поняла, – прошептала женщина, со страхом осматривая помещение.

      Зигель достал из единственного ящика стола лист бумаги, карандаш, включил