По строкам лавандовых книг. Часть 2. Екатерина Терлецкая

к смерти, тем больше страхов отступают на второй план раскрывая глаза для восхищения мелочами. Когда-то я могла любоваться лесом из окна собственной спальни, но один вид зеленых веточек с мерзкими шуршащими от малейшего движения воздуха листьями, что не давали мне уснуть в начале осени, когда закрывать окно было ещё жарко, а ветер уже разгуливал каждый вечер, вызывали у меня ужас. Свежий утренний воздух обжигает щеки и руки холодом. Запах травы усеянной росой и мокрой земли напоминает о детстве, когда Прим тащил меня в самую чащу и часами рассказывал о законах фотосинтеза или о том, как можно модифицировать любой цветок меняя его цвет. Эта болтовня тогда казалась ужасно скучной, а сейчас я готова отдать что угодно, ради того, чтобы вернуть своего друга и те безмятежные минуты в лесу.

      Напевая несложную песенку из тройки нот маленькая птичка с красным оперением на крыльях сопровождает нас всю дорогу. Эта мелодия, словно на неё был нажат беспрерывный повтор, засела у меня в голове, и как только всплывает какая-либо мысль песенка становится громче. Спустя несколько минут я невольно начинаю её мычать себе под нос, чем привлекаю внимание стражников, но только не Прим, он беспристрастно с поднятой вверх головой идет впереди меня. Упрямство этого поклонника флористики невозможно сломать, уверенна, он не изменил своё решение. Меня грызет чувство вины за то, что я не была с ним откровенна до конца, не сказала о разговоре с Брутом и подсказках, что он дал.

      Каликс ждет нас на прежнем месте, в своей любимой позе и всё так же со стаканом воды в руках. Его лицо искаженно сожалением. Может в стакане вовсе не вода? Иначе с чего бы майору отряда повстанцев сожалеть о судьбе двух никчёмных детей Патриума?

      – Доброе утро! ― громко приветствует нас с порога майор, отмашкой руки приказывая страже снять с наших рук веревки. ― Надеюсь для вас оно такое же доброе, как и для меня, ― криво улыбаясь пытается шутить. ― И так, моя дорогая, маленькая госпожа Мейсон, я выполнил твоё условие и жду, что вы выполните моё. Прошу Плант! ― Указывает рукой на Прим. ― Какое ваше решение?

      Непонимание яркой гримасой разливается по лицу моего мальчика. Прим сводит брови, бросая взгляд то на меня, то на майора, его руки плотно сложены за спиной. Стоя на пару шагов дальше от него я могу видеть, как он нервно покачивает кистью. Я потираю запястья, успокаивая боль от передавленных веревками следов, и сглатываю ком в горле.

      – Моё решение не изменилось, ― резко бросает Прим, надменно закидывая голову назад.

      «Решение не изменилось» – вторит эхо у меня в голове, а по щеке бежит слеза.

      – Значит, ваш выбор – трибунал. Ну, что ж…

      – Не «наш», а мой! ― срываясь на крик перебивает его Прим.

      Игриво указывая на Прим пальцем, майор выглядывая из-за него, сморит на меня и задает вопрос:

      – А он что, не в курсе?

      Растянувшись в насмешливой улыбке, Каликс раздражающе цокает языком и качает