«Я больше не буду» или Пистолет капитана Сундуккера. Владислав Крапивин

портовой конторы были, как у капитанов, кителя и погоны с якорями и штурвалами… Вот так-с…

      – А где вы научились такие модели строить? На реке-то на нашей таких парусников не бывает..

      – О! Это у меня еще с детства, дорогой мой! Я с дошкольных лет обмирала о парусах и путешествиях. Читала Жюля Верна и Стивенсона… А ты какие-нибудь морские книжки читал?

      – Конечно! «Приключения капитана Врунгеля». И «Остров сокровищ»… И про капитана Немо… – Генчик зачесал ногу о ногу, стараясь вспомнить еще. Не вспомнил. – Но я же не только про море люблю. Еще про космос, про индейцев… А еще «Повести Белкина», которые Пушкин написал. Знаете?

      – Представь себе, да! Значит, тебя потянуло к классике?

      – К чему? А!… Это Ленка принесла из библиотеки. Она на первом курсе тогда училась, ей надо было сдавать экзамен про Пушкина.

      – И как тебе сочинения Александра Сергеевича?

      – Здорово! Лучше всех – «Выстрел»!

      – Да? Почему же?

      – Ну… потому что конец такой… Этот Сильвио не стал стрелять, хотя мог ведь убить того графа запросто. А он не захотел… и все сделалось хорошо…

      – Все сделалось хорошо, – повторила Зоя Ипполитовна. И почему-то вздохнула.

      – Мне там только одно не понравилось…

      – Что же?

      – Когда Сильвио по мухам стрелял. Ради забавы…

      – Тебе что же, стало жаль мух?

      – Ну, не знаю… вообще…

      Зоя Ипполитовна встала у Генчика за спиной.

      – Ты… значит, из тех, кто и муху не обидит? Наверно, и не дерешься никогда?

      Генчик пошевелил под рубашкой лопатками.

      – Почему? Я могу! Если полезут, я… Вот у нас в летнем лагере, в том году, был Мишка Жираф, такая приставала, дак мы с ним два раза…

      Зоя Ипполитовна похожей на краба растопыренной пятерней осторожно взлохматила его волосы-стружки. Молча.

      Генчик сказал насупленно:

      – Может, вы думаете, что я тех, на остановке, боялся?… Ну да… Когда врагов пятеро, а ты один… Зоя Ипполитовна, а почему так? Идешь ни к кому не лезешь, а они на тебя… – И тут у Генчика не ко времени защекотало в горле.

      Зоя Ипполитовна опять взъерошила ему макушку.

      – Это, Бубенчик, давняя философская задача. Ты ни к кому не лезешь, а они на тебя… Почему?… Ох! Я старая эгоистка! Ты же наверняка голодный!

      – Нет, я… не очень. Я…

      – Сейчас! – Она пошлепала туфлями из комнаты и вернулась с кружкой и тарелкой. В кружке – молоко, в тарелке – печенье.

      – К сожалению, ничего горячего я сегодня не готовила…

      Молоко было приятно-холодное. Печенье пахло так же, как все в доме – какой-то пряностью. Генчик хрустел им, прихлебывал из кружки. Потом откинулся на спинку стула. Нижние ванты на задней мачте были теперь все со ступеньками.

      – Зоя Ипполитовна, мне домой пора. Белье развешивать… – На старинных часах (деревянный орел, держащий блюдо с циферблатом) была уже половина второго. – Я, наверно, даже опоздаю!

      – Не опоздаешь! Я тебя довезу мигом!… Ох как славно ты поработал… Сейчас, Генчик-Бубенчик,