«Я больше не буду» или Пистолет капитана Сундуккера. Владислав Крапивин

тающий объект. Генчик часто просыпался, но в окошко не смотрел – надоело. Натягивал на голову простыню, чтобы поскорее опять уснуть.

      Мать с отцом, видимо, тоже спали плохо. Утром они поругались. Не сильно, а так, в обычном режиме. Потом отец ушел в свои мебельные мастерские, а мать стала готовиться к стирке. И, конечно, ворчала на «всю эту распроклятую жизнь, от которой лучше бы уж прямо на тот свет».

      И в это время ей добавила досады Прекрасная Елена.

      – Мама, в нижнем ящике комода кусок тюля лежал! Куда девался?

      – Здрасьте! Я его еще весной Марье Даниловне отдала, для кухонной занавески…

      – Ну, что ты наделала!!! Я хотела из него накидку сшить! С блестками! А теперь как быть?!

      – Спохватилась! У всех наряды давно готовы, а ты все еще телишься…

      – Да! Потому что с вами тут… Ни рубля, ни лоскутка лишнего!… Люди-то на сцену в шелках пойдут, а я в тряпье. Да и того не найдешь!..

      Вообще-то Ленка была красивая. Но когда она принималась скандалить, нос у нее краснел и набухал. В такие моменты у Генчика не было к старшей сестрице никакой жалости.

      Прекрасная Елена готовилась к ежегодному конкурсу «Мисс Утятино». В поселковом Доме культуры. Тот, кто победит, получит право участвовать в конкурсе «Мисс Белорыбинск». Белорыбинской «мисс» открывалась возможность бороться за титул «Мисс Загоряевская область». А дальше конкурсы «Мисс Вся Страна» и – если уж очень повезет – «Мисс Весь Белый Свет».

      На самый громкий титул Елена не очень рассчитывала. Но на победы в поселковом и городском масштабах надеялась. Отец хмыкал и говорил, что «Мисс Утятино» звучит так же, как «графиня де Кривопяткина» или «маркиз Васька де Портянкин». Елена в ответ стреляла негодующими взглядами. И сотый раз перекраивала свой конкурсный наряд.

      Моды менялись почти ежедневно, и с каждой перекройкой Ленкино платье становилось все короче. По правде говоря, это уже не платье сделалось, а что-то вроде купальника с блестками. И блесток на нем было больше, чем материи.

      – У кого это «все готово»? -кричала матери Ленка. – Если хочешь знать, все до последнего часа костюмы переделывают! А я хотела вообще шить заново, потому что мои лохмотья годятся только, чтобы милостыню просить на вокзале!… – Нос у Ленки набух еще больше.

      Генчик не выдержал:

      – Мама! У меня где-то бескозырка была! Помнишь, с ленточкой, на которой написано «Космонавт»?

      – Тебя мне еще не хватало!… Зачем она тебе? Это дошкольничья бескозырка, в таких только в детский сад ходят!

      – Не мне, а Елене. Пусть возьмет ленточку. По нынешней моде ее как раз хватит на юбку…

      Генчик увернулся от брошенной в него Ленкиной босоножки. Ушел на кухню. Там он сунул палец в банку с остатками клюквенного варенья, мазнул красным соком по коленке и стал заматывать ее заранее припасенным бинтом.

      Елена с матерью тоже появились на кухне.

      – Что с ногой-то? – сердито забеспокоилась мама.

      – Ерунда. Маленько царапнул.

      – Врет он, мама! Это он куда-то на трамвае собрался. Ногу бинтует, чтобы бабкам место не уступать. «Сиди, милый, сиди, у тебя ножка болит…»

      – Мам, врет она!

      – Вру, да? А чего палец лижешь? Кровавую рану клюквой рисовал!

      – Я щас тебе тоже кровавую… Мама, чего она пристает!

      Мать махнула рукой: мне бы, мол, ваши заботы. Но все же спросила:

      – А куда это ты на трамвае настропалился?

      – В «Юный техник». Там цветные проводочки продают, уцененные. Совсем почти даром…

      – Опять будет своих шкелетиков плести, – подъела Елена. – И так они по всем углам, мусор один…

      – Тебя не спросил!

      Генчик мастерил из цветных проводков не «шкелетиков», а разноцветных человечков. Они были у Генчика и акробатами в цирке (где тарелка вместо арены), и космонавтами в пластмассовом звездолете, и солдатиками в картонной крепости. И жителями большого города, который Генчик строил за сараем, на краю огорода. И каждый знал свое место, зря Елена болтала, что они по всем углам…

      Генчик показал сестрице язык.

      – Про ленточку не забудь… Мама, я пошел!

      – Стой! Надень чистую рубаху, смотри, майка вся перемазанная…

      И мама принесла новую рубашку – ярко-синюю, с крупными белыми горошинами.

      – Ну вот, хоть немного стал на человека похож…

      – На пугало он похож. Хоть в какой рубахе, все одно, – сообщила Елена.

      Генчик опять старательно высунул язык. Ленка опять сняла босоножку. Мать прикрикнула на обоих. А Генчику велела:

      – К обеду будь дома! Поможешь белье развешивать.

      – Есть, товарищ вице-адмирал!

2

      Стычка с Прекрасной Еленой не испортила Генчику настроения. К тому же он умел им управлять, настроением-то. И за дверью Генчик сразу включил в себе песенку:

      Ты – ковбойша, я – ковбой,

      Поженились