Коварный обольститель. Рене Энн Миллер

ему это почти удалось. Она открыла рот, чтобы высказать ему все, что думает о такой моральной извращенности, но в этот момент Уэстфилд поднял край покрывала и сердито взглянул на свою партнершу.

      – Оливия, перестань лапать меня, или я выкину отсюда твой большой волосатый зад.

      София услышала достаточно, чтобы оценить глубину его нравственного падения. Эта женщина, неважно, каков ее социальный статус, заслуживает большего уважения, чем проявил по отношению к ней Уэстфилд. София, едва не разбив стоящую на подносе посуду, почти швырнула его на комод.

      – Вам должно быть стыдно, даже по отношению к своим лошадям джентльмены проявляют больше уважения.

      – Хотел бы я, чтобы это была моя лошадь. Почему бы вам не лечь с ней в постель и не посмотреть, каково это будет? А еще лучше, пусть ее приведут в вашу комнату, и вы сможете провести вместе всю ночь.

      Единственное, что могло удержать Софию от резкого ответа, – какая-нибудь катастрофа типа землетрясения или наводнения.

      – Порочный вы человек! Вы, – она задумалась в поиске слова, которое могло бы передать ее отвращение, – мерзкий язычник, настоящий дикарь!

      Она открыла рот, собираясь продолжить свою обвинительную речь, как вдруг широченная морда с высунутым языком высунулась из-под покрывала у изножья кровати. София испуганно вскрикнула и буквально отпрыгнула к двери.

      – Боже правый! Что это?

      Уэстфилд смотрел на нее как на дурочку.

      – Это чертова собака. – Он сдвинул брови. – Боже правый, а вы что подумали?

      – Ну… – Ее щеки стали пунцовыми, но суровое выражение исчезло с лица Софии, а на губах заиграла неуверенная улыбка.

      Хейден откинулся на подушки и захохотал. Прошло несколько минут, наконец, он вытер влагу в уголках глаз, и его лицо стало серьезным. Сложив руки на широкой груди, он пристально посмотрел на нее.

      – Мисс Камден, что вам причудилось? Кого, по вашему мнению, я пустил к себе в постель?

      София сглотнула.

      – Вы называли ее Оливией и сказали, что Гарри по глупости заплатил за нее слишком много, естественно, я решила…

      У нее загорелись кончики ушей, и она сосредоточилась на собаке, которая, казалось, с любопытством смотрела на нее.

      – Ну же, продолжайте, – подсказал Уэстфилд.

      Она подошла ближе к кровати.

      – Думаю, я должна перед вами извиниться, милорд.

      Хейден открыл рот, и она уже приготовилась выслушать язвительный упрек, но вместо этого он произнес почти недоверчиво:

      – Дверь в мою спальню была широко распахнута. За кого же вы меня принимаете?

      Она выдавила слабую улыбку.

      – За великодушного человека, сэр.

      Граф широко ухмыльнулся.

      – За последние несколько лет меня называли по-разному, однако «великодушие» не входило в число моих характеристик.

      Он стянул одеяло с собаки.

      – Леди Оливия, позвольте вас представить мисс Софии Камден.

      Огромная собака,