Четвертая стража ночи. Борис Гучков

построен он

      В позапрошлом веке.

      Крепок дом ещё.

      Крепок, твёрдо знаю,

      И слезу со щёк

      Я не утираю.

      Наша власть – умы.

      Не попросишь сдачи.

      Всё как есть, увы,

      И не как иначе.

      Горя не унять.

      Плакать не пристало.

      Поколений пять

      В доме вырастало.

      Слёзы на лице…

      Я шепчу: «Уроды…»

      Здесь построят Центр

      Современной моды.

      Дочка, не дрожи

      На руках у мамы…

      Вон и чертежи

      На щитах рекламы.

      Знаменитый сосед

      Касимов – это что-то вроде

      русского Марбурга…

Из письма Бориса Пастернака родителям летом 1920 года

      Мой дом…

               Его уж нынче нет…

      В гостях у дяди

      В соседнем доме жил поэт,

      Марал тетради.

      Конверт,

              бумага,

                   карандаш…

      Наклеив марку,

      Он сообщал,

                   что город наш

      Похож на Марбург.

      «Скорей, отец, сюда езжай,

      Беги из ада!

      Здесь жизнь,

                    здесь будет урожай,

      Здесь то, что надо.

      Земля-кормилица, назём,

      Родные лица…

      На пароходе увезём,

      Что даст землица…»

      Мой дом…

               Я рос в его стенах…

      Не знал я, молод,

      Что знаменитый Пастернак

      Любил мой город.

      А мы в соседях жили с ним,

      И, как обуза,

      В мои младенческие сны

      Являлась муза.

      Всему, всему означен срок.

      Теперь я понял:

      Он обронил здесь пару строк,

      А я их поднял.

      Город

      Что вещи подорожали,

      Что все мы живём в аду,

      Как истинный горожанин,

      Читаю я на ходу.

      Я экскурс по белу свету —

      Где мирно, где горячо —

      Свершаю, глядя в газету

      Соседа через плечо.

      Спешу, а зачем – не знаю,

      Как будто попутал бес,

      Тараня толпу, к трамваю;

      И, тряский на стыках рельс,

      По-черепашьи,

                      к дому,

      Без продыха, клят и мят,

      Вдоль дымной

                     Второй Продольной

      Ползёшь ты, железный брат.

      О город, сама издёвка,

      Неверный мой шаг в судьбе!

      Я в проигрыше, издёрган,

      Огромному – кто тебе?

      Бегу я, прижатый к бровке, —

      Неужто так до конца? —

      В отчаянности мышеловки,

      В безвыходности кольца.

      Тупик. Лабиринт пещеры.

      Ты где, спасения нить?..

       В рассветном бору Мещеры

       Захочется вдруг побыть.

      Средь сосен, ещё не старых, —

      Их кольца считать не след! —

      Хочу, от жизни усталый,

      Не то чтоб забыться, нет.

      Им,