Четвертая стража ночи. Борис Гучков

Ну что ж это вы, неучтивые!

      Милая отчина с холодом вьюг!

      Ты местночтима, но с зимами, с вёснами

      Дороги мне и Поволжье, и юг.

      Все наши отчины равноапостольны.

      И за красу мне обидно, когда

      Вдруг получаю плохое известие:

      Где-то ушла из колодца вода,

      Химией рощица напрочь изведена…

      Всё-таки верится: буду я прав,

      И, по-рязански якая, окая,

      С запахом смолки и скошенных трав,

      Ты не умолкнешь, отчизна высокая!

      Солнцеворот

      Солнцеворот!

      Снова мир, как ребёнок, проснулся.

      Нет больше спячки и лени.

      В тёмной берлоге сегодня медведь повернулся

      С правого бока на левый.

      Солнцеворот!

      До чего ж хорошо на пригорках!

      Солнце на лето пошло, а зима – на мороз.

      Всюду – веселье. С полатей, кряхтя, лежебока

      Слез, через фортку на улицу высунул нос.

      Солнцеворот!

      И в селениях Волги и Дона

      Радость вошла снова в каждую хату и дом…

      День этот звался по-старому днём Спиридона.

      Был весельчак тот безвестный мужик Спиридон.

      Был работящ он, в труде хлеборобском прилежен,

      Парень крестьянской закваски, широкой кости.

      С ворогом злым – беспощаден,

                                             с детишками – нежен,

      По вечерам на гулянье у девок в чести.

      Солнцеворот!

      Сколько вёсен и зим пролетело!

      Вьюги бесились, и землю сжигал суховей…

      Славлю вас,

                 ныне влюблённых в крестьянское дело,

      Тысячи Спирек великой России моей.

      Солнцеворот!

      Пусть медвежья не кончилась спячка,

      Сиверко жмёт, и лицо на морозе горит,

      Не за горами весны посевная горячка,

      Не за горами – так нынешний день говорит!

      «Вот и скошен клевер, что тянулся вверх…»

      Вот и скошен клевер, что тянулся вверх,

      Вызрев, низко долу кланяется рожь.

      В жизни важно благо, а не долгий век,

      Ибо часто благо в краткости найдёшь.

      Кто-то, верно, свыше думает о нас.

      Восхищаясь дара неземной красой,

      Чаще в неурочный, чем в урочный час

      Пресекает жизни старая с косой.

      Как же тут не вспомнить Лермонтова, и

      Пушкина, конечно. Без него-то как?

      Называть ли всуе имена сии?

      На Руси их знает умный и дурак.

      В праздности и лени я бы вряд ли смог

      Долгое столетье тягостно влачить.

      Лечь бы клеверинкой в придорожный стог,

      Зёрнышко живою влагой омочить.

      И не грех подумать, доживая век, —

      Ибо этим люди мучимы века, —

      О былинке малой, что стремится вверх,

      О земной великой сути колоска.

      «А поле глазасто, а лес ушаст…»

      А поле глазасто, а лес ушаст,

      И живо зеркало вод.

      Рождаемся, делаем первый шаг,

      Не ведая