Необжитые пространства. Том 2. Позаранник. Виктор Ростокин

от всяческих подлостей —

      Все благое они сокрушат!

      Нет надежды уже на спасение,

      Белый свет поразбрызган. И тьма

      Затопила поля и селенья,

      Плачет скорбно Россия сама.

      Не утешить ее и молитвой,

      Вон свечою береза горит,

      Это значит, что некому в битве

      Супостата-злодея сразить.

      Он высоко-высоко забрался,

      Силы черные шлет наискось.

      Я всю жизнь с ним безропотно дрался,

      Да вот сделалась квелою кость,

      И ослабли, раздергались мышцы,

      Сломлен дух, не поднять мне меча

      Головы своей высохшей выше,

      Чтобы насмерть ударить сплеча.

      Кто отважится? Кто помоложе,

      Побойчее на рифму и слог?

      Тот бездарен.

                     А этот не может —

      От плохого вина занемог.

      Только черная птица летает

      Над безродной, поникшей страной,

      Караулит она, ожидает…

      Я худой погрозил ей рукой.

      «Гляжу я на цветы, на небо и на воду…»

      Гляжу я на цветы, на небо и на воду,

      По росяной земле хожу я босиком.

      «А дальше скажешь ты,

                                      что любишь ты природу

      И зорюшку встречаешь за лужком», —

      Так усмехнешься ты,

                                  по жизни строгий умник,

      В газетах изучая товарооборот,

      Зеленого отнюдь не слышишь всплеска-шума,

      Как он идет по борам и «гудет».

      И Боже упаси, тебе в упрек поставить

      Твои заботы, будни – ведь они

      Насущны и оправданы. Я славлю

      Людей подобных в праздничные дни.

      Ты видел сам: в твоем я магазине

      Бумагу не однажды покупал,

      И ручки, и стиральные резинки,

      И уцененный брежневский пенал.

      Все в норме жизни. То подъем. То под гору.

      Препятствий нет. И вдруг десятки их.

      И хочется сбежать хоть на недельку в город,

      И там в трамвае пляшущем составить стих

      О подлом ЖКХ и о «Газпроме» алчном,

      О зверствах полицейских в сообществе людей.

      Потом бумажку нанизать на пальчик

      И пробежать бы по России всей!

      Но я блефую. Между тем уродом

      Себя не представляю нипочем.

      …Гляжу я на цветы, на небо и на воду,

      По росяной земле я шляюсь босиком.

      «Я не то чтоб опешил и в шоке…»

      Я не то чтоб опешил и в шоке…

      Будто сердце корябает гвоздь.

      Полосует мне сиверок щеки,

      И калины мерещится гроздь.

      О, как я далеко отдалился

      От плетней, от избушки родной,

      Где когда-то на свет появился

      На виду васильковых полей.

      Гнетом пала чужая округа,

      Бренность гложет сознанье мое.

      Тучи движутся страждущим цугом

      И навязывают миру свое —

      Ледяные изломы и страхи,

      Угнетенные всхлипы дубрав.

      Вон одна проявилася плахой:

      Быть казненным мне —

                                   прав