Необжитые пространства. Том 2. Позаранник. Виктор Ростокин

закатные

                   глухие дни.

      «Что ты, что ты…»

      Что ты, что ты,

                         лист сухой,

      От меня бежишь?

      Я тебе ведь не чужой,

      Я ведь тоже не живой…

      Почему молчишь?

      Что-нибудь прошелести

      Хрупким языком,

      Как жилося на Руси

      С летним ветерком.

      Я потом скажу, родной,

      Что гроза и гром…

      В яму с мутною водой

      Вместе упадем.

      «Меня супруга балует…»

      Меня супруга балует —

      «По-э-э-т! – она орет

      И сучковатой палкой

      По темени вдруг бьет

      Прилежно, без одышки. —

      Дурь изгоню с мозгов!

      А книжки – на поджижки,

      Для отсыревших дров!».

      И потому что «баловень»,

      За этот вот стишок

      «Мине» насунет баба

      На голову горшок!

      «Нету в том ничьей вины…»

      Нету в том ничьей вины,

      Что кому-то неугоден.

      Набираюсь тишины

      И созвучий первородных.

      Окропленная росой,

      На обочину не сбилась

      Жизнь моя, хоть под пятой

      У судьбы подранком билась.

      И полынь, и суховей,

      И неласковая замять —

      Все, как хлеб,

                      душе моей,

      Хлеб,

        в котором терпка замесь.

      Я им дорожу, слова

      На признание не трачу.

      Одобрительно трава

      Мне кивает на удачу.

      В этой скудной стороне,

      Вдалеке от стен высоких

      Я по собственной вине

      Собираю строчек соты.

      «Как узник в тесной камере…»

      Как узник в тесной камере,

      Топчусь в углу двора.

      Тут лебеда и камень,

      И влажная жара.

      И не беда, что тесно

      И нет живых цветов,

      Удобное тут место

      Для мыслей и стихов.

      И мой невзрачный угол

      Вовек не привлечет

      К себе врага иль друга,

      Когда строка поет.

      «Вот так и мне бы, как пчеле…»

      Вот так и мне бы, как пчеле,

      Барахтаться в цветке, нектар вкушая,

      Не замечать, что кто-то наблюдает,

      Смежив морщинки мудро на челе.

      А это я, из мыслящих персон,

      До истины пытавшийся добраться,

      Хотя вполне ведь может в жизни статься:

      Нет истины, а есть словесный звон.

      Пчела, пчела… фантазии полет:

      Быть ею в лепестках, но ведь она же,

      Когда свой взяток хоботком возьмет,

      Единственным и верным курсом ляжет

      Домой, где тоже множество забот

      И тоже надобно осилить с рвеньем,

      Дабы продолжить свой пчелиный род,

      Как суть неповторимого явленья.

      А мне – свой род, безумцев, забияк,

      Заблудшихся в чреватых измышленьях.

      …Цветок зовет пчелу не просто так —

      Для своего земного продолженья.