Пять минут жизни. Эмма Скотт

знаний о Египте?

      Тея положила щеку на сложенные руки, словно грелась у огня.

      – Марк Антоний как раз был романтиком. Они с Клеопатрой любили друг друга. Ради нее он пошел на войну. Умер за нее. Когда ей сказали, что он мертв, она положила руку в корзину со змеями. Можешь себе представить? Любить кого-то настолько сильно, что жить без него не хочешь?

      – Нет. Не могу.

      Ее взгляд упал на мою руку на столе, и Тея коснулась шрамов у меня на костяшках.

      – У них своя история, не так ли? – Она прочертила пальцем одну из тонких линий на моем первом суставе. – Ты тоже сунул руку змеям.

      Я медленно кивнул, наслаждаясь ощущением ее теплой кожи.

      – Поэтому они и оставили меня в покое.

      – Правда?

      – В итоге – да.

      – Я рада. – Она полностью накрыла мою ладонь своей и крепко сжала. – Я тоже чувствую… что-то. Личное. Делия была бы в ярости, но я чувствую, что…

      – Что, Тея?

      – Как будто мне надо держаться за этот момент, понимаешь? Или ты… я даже тебя не знаю и все же не хочу прекращать с тобой разговаривать. – Ее рука сдавила мою. – Мне все равно, заикаешься ты или нет, но, пожалуйста, продолжай говорить со мной, Джимми. Хорошо?

      У меня пересохло во рту от невыразимого отчаяния в ее глазах.

      «Боже, она знает, что в ловушке? Не может быть. Невозможно…»

      – Хорошо, – ответил я. – Я буду говорить с тобой каждый день. Обещаю.

      Тея с облегчением вздохнула и выпустила мою руку.

      – Спасибо. Мне почему-то легче.

      С последней улыбкой – я так понял, прощальной, – она взяла свою ручку и затем замерла.

      «Перезагрузка».

      Смущение отразилось у нее на лице. Она посмотрела на меня и слегка вздрогнула, обнаружив в непосредственной близости крупного мужчину. Я мгновенно откинулся назад, чтобы не вторгаться в ее пространство.

      – Сколько уже прошло? – спросила она.

      – Два года, – сказал я чуть громче шепота. – Но врачи работают над вашим случаем.

      – Да, точно. – Она нерешительно улыбнулась и нашла глазами мой бейджик. – Я Тея Хьюз.

      «Семь. Седьмой раз».

      – Джим Уилан, – представился я.

      Она протянула руку. Опять. Я механически взял ее, выдержал очередное сердечное пожатие. Опять. Ее пальцы не задержались в моих, а сразу же высвободились, как вы бы поступили с чужим человеком.

      – Приятно познакомиться, Джим Уилан.

      «Блин. Я не могу проходить через это снова».

      Я поднялся на ноги.

      – Мне пора на работу.

      Ее лицо погрустнело.

      – Ой. Облом. Мы еще увидимся?

      Я мог бы обещать ей, что да, но она не запомнит. В обещаниях не было толку. Я мог сказать ей, что небо падает или меня зовут Авраам Линкольн, и она не ощутит чертовой разницы. Это исчезнет, как и любое другое слово, которое мы когда-либо говорили друг другу. Я исчезал каждый раз, когда она перезагружалась, и снова воссоздавался в глазах Теи. Я мог быть кем угодно, чем угодно. И все же она оставалась единственной девушкой, с которой я мог быть самим собой.

      Ужасная ирония происходящего походила