Пять минут жизни. Эмма Скотт

Вдох. Выдох. – Я схватился за край стула, а за окнами сгущались сумерки. – Она знает. Твою мать, она знает.

      Это не просто набор слов. Нет. Тея была там, заперта в своем собственном разуме, годами.

      Рита вошла в комнату отдыха, на этот раз крепко держа Нэнси Уиллис – еще одну резидентку, что страдала от постоянного головокружения из-за травмы, полученной двадцать лет назад. Рита усадила старуху на стул и принесла ей комплект домино.

      – Я сейчас вернусь, мисс Уиллис, – сказала Рита, читая мое выражение лица. – Джим? Ты бледный как стена.

      Я хотел было показать рисунки Рите, но остановился. Она их видела. Она тоже работает здесь годами. Гнев горел в моих венах, а значит, заикание вылезло наружу.

      – Н-ничего. Я в порядке.

      Она нахмурилась, но мисс Уиллис уронила домино и позвала на помощь. Рита оставила меня, вернулась к подопечной, а мне следовало вновь приступить к работе. Я должен был вынести мусор. Сделать свою работу. Выбросить все рисунки Теи.

      Все ее мольбы о помощи.

      Я затолкал рисунки в мешок, но не стал его завязывать. Просто вынул из ведра и закрутил, чтобы донести до бака на улице.

      «Что ты делаешь?»

      Я смутно сознавал, что хочу забрать рисунки и… что? Отправить их фото доктору Теи? Другому врачу? Специалисту получше, кто хоть что-то сделает с тем, что она заперта в пятиминутной петле времени?

      Снаружи воздух был густым и липким; летнее солнце блестело в ясном голубом небе. У мусорного контейнера рядом со зданием я полез в мешок и схватил три или четыре рисунка Теи, свернул их в трубочку и сунул в задний карман. Затем связал мешок и бросил в бак.

      – Что ты забрал, Джим?

      Дерьмо…

      Крышка бака упала, едва не попав мне по пальцам. С колотящимся сердцем я повернулся к нему спиной, глядя на приближающегося Алонзо.

      – Н-н-ничего.

      – Жарковато нынче для озноба. – Он склонил голову. – Нервничаешь? Покажи мне это «ничего».

      «А сейчас ты потеряешь свою работу, придурок».

      Я вдохнул, выдохнул и отдал ему свернутые рисунки.

      Алонзо развернул бумагу и сунул сигарету в рот.

      – Любишь искусство?

      – Нет, сэр.

      – Не расскажешь, почему решил стянуть рисунки мисс Хьюз из мусорной корзины?

      Я выпрямился, скрестил руки. Раз он все равно собирался меня уволить, отчего бы не сказать правду.

      – Неправильно их выбрасывать.

      Он кивнул и снова свернул бумаги.

      – Садись.

      Я опустил руки и последовал за ним к скамейке, обращенной к западному крылу «Голубого хребта». Сверчки стрекотали и мелькали в высокой траве. Алонзо зажег сигарету.

      – Цепочки слов, верно?

      Я кивнул. Алонзо начал говорить, но тут какое-то движение наверху привлекло наше внимание. Тея появилась в окне своей комнаты. Она не посмотрела вниз, лишь положила руку на стекло и уставилась на лес, горы вдали.

      – Ты не можешь так на нее смотреть, – сказал Алонзо.

      Я вздрогнул и оторвал взгляд от Теи.

      – Я не…

      – И