Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том четвертый. Нелли Шульман

Надя взглянула на израильтянина, – я всегда останусь лояльной моей стране, но такая стезя не для меня…

      В квартире на рю Мобийон на камине стояла обрамленная Надей фотография, сделанная первым послевоенным летом. Отец и мать сидели на ступенях барака в Мон-Сен-Мартене. Роза воткнула в волосы веточку яблоневого цвета, отец улыбался. Гамен, лежащий у них в ногах, жмурился на солнце.

      – Была теплая весна, – Надя вспомнила голос отца, – словно все ждало победы, словно жизнь, наконец, взяла верх над смертью. Мы с вашей мамой говорили, как мы отстроим дом. Она хотела открыть ателье на рыночной площади, – отец запнулся, – но потом нам пришлось поехать в Польшу и выполнить наш долг, – то же самое Надя сказала и генералу Замиру.

      – Я не забуду моего долга перед Израилем, – поняла девушка, – но я хочу спокойной жизни, как у Аннет. Вернее, какой она будет у Аннет, когда вернется Виллем, – Надя опять услышала детский лепет:

      – Мама, мамочка… – отставив стакан с местным лимонадом, она покачала головой.

      – Но у меня не может быть детей. Врачи в Лувене тоже так считают. Ладно, сейчас надо думать не об этом, – диктору на экране сунули какие-то бумаги, он откашлялся:

      – Террористы удовлетворили требования чрезвычайного комитета и разрешили его представителям посетить заложников. В дом номер тридцать один отправятся министр внутренних дел господин Геншер, глава олимпийской деревни господин Трегер и… – Пьер бросил на стойку монеты: «Хочешь пари?». Надя хмуро ответила: «Нет смысла, все ясно».

      Диктор завершил: «И депутат Бундестага Фридрих Краузе».

      По мнению Иосифа, единственным профессионалом среди немцев был полковник Вегенер, помощник министра внутренних дел по связи с полицией и пограничниками. Вегенер заявил, что террористов надо изолировать на военной базе. На стене комнаты для заседаний висела подробная карта окрестностей Мюнхена. Палестинцы сначала настаивали на гражданском аэропорте, но использовать его для освобождения заложников, разумеется, было невозможно.

      Иосиф очнулся от знакомого, уверенного голоса.

      – Я считаю, что в квартире только четыре террориста, – депутат Краузе взглянул на министра иностранных дел, – господин Геншер и господин Трегер со мной согласны, – Вегенер заметил:

      – Тогда дело обстоит значительно проще, господа.

      Делегация вернулась из дома номер тридцать один час назад. Над Мюнхеном играл алый закат. Полицейское управление располагалось в тесноте булыжных улочек старого города, неподалеку от Мариенплац. Над черепичными крышами вздымались башни Фрауэнкирхе. Рядом стояла изукрашенная золотом, восстановленная после войны ренессансная церковь святого Михаила.

      – Куда не преминул заглянуть Краузе, – вспомнил Иосиф, – он пробыл на мессе пять минут только ради интервью для новостей…

      На ступенях церкви Краузе заявил, что молился о спасении заложников. Шмуэль тоже пообещал отслужить мессу