Адонис. Французская поэзия XV–XIX вв.. Антология

шанкрёзная, лобзанье как у жаб,

      Лоб штукатуренный, соски дряблее тины, —

      В самой Фессалии нова такая жуть!

      Ты хочешь, чтобы я, припав к тебе на грудь,

      Забыл свою любовь, любезную метрессу?

      Ну нет, изволь служить борделю своему;

      А то, не ровен час, мне принесешь чуму,

      В твои объятия идти мне точно к бесу.

      «Делил я ложе с дамою прелестной…»

      Делил я ложе с дамою прелестной:

      Лобзала и вертелась, как юла,

      И шею мне руками обвила,

      Как оплетает плющ утес отвесный.

      От наслаждений в нашей схватке тесной

      Мне показалось, что она спала,

      Похолодела, и тогда со зла

      Я речью укорил ее нелестной:

      «Мадам, вы спите? Иль неведом вам

      Жар чувственный, что так присущ страстям?»

      И та, метнувши взгляд почти порочный,

      Сказала: «Нет, готова клясться в том,

      Что не спала, но от таких истом

      Жива ль, мертва ли, я не знаю точно».

      Одной даме, игравшей на лютне сидя на коленях дружка

      Одна красотка, сев мне на колени,

      Вкусить давала сладостных наук,

      От лютни не отнявши цепких рук;

      Я юбку ей задрал без промедлений.

      Любовь зажглась от пыла и томлений,

      Огнем проникла в наши души вдруг;

      Я разомлел от этих страстных мук,

      Сдалась моя Цирцея томной лени.

      «Что, – говорю, – бездействуют персты?

      Играть на лютне утомилась ты,

      Где прежние аккорды с их синкопой?»

      Она в ответ: «Желанный, слов не трать,

      Игру не могут пальцы продолжать

      В то время как ее веду я попой».

      «В тот месяц, для любви столь подходящий…»

      В тот месяц, для любви столь подходящий,

      Мы с дамою моей укрылись в лес,

      Чтоб там под сенью благостных древес

      Вкусить плоды любви, сердца томящей.

      От нег она сомлела в этой чаще,

      И тут во мне учтивый пыл воскрес,

      К лицу я с поцелуями полез

      И так почтил стихами очи спящей:

      – О пламенники, факелы Любви,

      Коль вы чрез веки белые свои

      Способны молнии метать потоком,

      Почто теперь страдать ваш должен свет?

      Я с солнцем вас сравню, с небесным оком,

      Для коего преград и в тучах нет.

      Ревность

      Художники словес, кем вымыслы воспеты,

      И вы, изографы, безмолвные поэты,

      Рисующие нам огни, оковы, чад,

      Гнев, ярость, бешенство, дырявые сосуды,

      Изобразите ли весь ужас той паскуды,

      Что, Ревностью зовясь, в себе скрывает ад?

      Тот коршун, что клюет титана Япетида,

      И бочка Данаид, и плетка Эвмениды,

      И колесо в гвоздях, где Иксион распят,

      Все муки Флегия, Сизифа и Тантала, —

      В сравненье с ревностью сие ничтожно мало;

      Тому, кто сдался ей, она готовит ад.

      Обняв свою жену, ревнивец