Черный парус беды. Сергей Юрьевич Борисов

не поверишь, Андрюх, но у Шелестовой чемодан желтый.

      Так и оказалось. Желтый! Только не чемодан – куда на яхте с чемоданом? – а кофр, и довольно объемистый.

      В чем Федька был прав, так это в оценке внешних данных единственной женщины в нашем экипаже. Да, все в наличии: ноги, грудь, фигура. И на высоком качественном уровне. А вот лицо подкачало. На мой вкус, черты крупноваты. Знаю, кому-то именно это и нравится. Мне же так что-нибудь поаккуратнее, поизящнее, чтобы не нос – носик, не щеки – щечки. И еще: не люблю блондинок. А Шелестова была блондинкой, причем натуральной.

      – Здравствуйте. Андрей.

      – Здравствуйте. Людмила… Можно Мила.

      – Очень приятно. Вам помочь?

      Я протянул руку к желтому кофру, но Шелестова меня остановила:

      – Спасибо, не стоит, я сама.

      Так и дальше было. «Я сама». С эдакой холодной отстраненностью. Держа дистанцию. И в Доминикане, и потом.

      Никаких поблажек себе Шелестова не требовала. Напротив, без какой-либо демонстрации подчеркивала свое равенство всегда и во всем – от камбуза до работы на шкотах4. И до поры ей удавалось сохранять status quo. Возможно, ей удалось бы сберечь его до самой Касабланки, если бы не шторм.

      Низкий поклон Полуярову и Козлову! Всех сбили с панталыку. Даже я, что уж скрывать, поддался. Золота захотелось пиратского, кровь взыграла! Ну, и вмазались в самую сердцевину шторма, как сапогом в коровью лепешку, вместо того, чтобы придерживаться первоначального курса и краешком, краешком…

      Океан спутал Шелестовой карты. Поначалу она крепилась, но средиземноморский опыт вскоре показал свое убожество. Водяные валы без устали громоздились один на другой, чтобы затем с ревом обрушиться вниз. Палубу «Золушки» захлестывало. Зарифленные паруса мы заменили на штормовые, но потом спустили и их, выбросив за борт плавучий якорь. Яхту развернуло носом к волне, качка уменьшилась, но болтало все равно нещадно. Сначала в каюту ретировался Козлов, чуть погодя вслед за ним отправилась Мила – зеленая, как лягушка, но на принцессу совсем не похожая.

      Потом наступила ночь.

      * * *

      Шла Мила уверенно. Да и то, дорожка-то знакома. Хотя утром мы направились к «Золушке» из другой стартовой точки – левее, и туда же вернулись. Но десять метров туда, двадцать метров сюда роли не играют. Что там погано и неровно, что тут скользко. Нет, не нравится мне остров Селваженш, пусть он даже и Гранди.

      Вдруг Шелестова вскрикнула, взмахнула руками и повалилась вперед.

      У меня половчее вышло – я на ногах удержался, присел только, а она по шейку окунулась. Но я не злорадствовал, нет, я даже спросил участливо, когда Шелестова добрела до «Золушки»:

      – Не расшиблась? – и руку протянул, чтобы помочь забраться на борт.

      Шелестова, неблагодарная, глянула свирепо и руку мою проигнорировала. Прошипела зло:

      – Накидали банок…

      – А у меня хорошая новость, – объявил я. – Федор здесь.

      – Где?

      – Спит. Тяжелым алкогольным сном.

      – Гад!

      Смотри-ка,

4

Шкот – снасть, идущая от нижнего угла паруса и служащая для управления им