Лиса в курятнике. Карина Демина

вздохнула Лизавета, перо откладывая. Успеется… глядишь, еще впечатлениев набежит, раз уж ее за ними отправили.

      Вошла девчонка совсем юных лет, присела неуклюже и, глядя в пол, пробормотала:

      – Меня туточки… к вам отправили… служить.

      Говоря по правде, Лизавета растерялась. Оно-то, конечно, с прислугою сталкивалась, но большею частью с чужой, к которой приходилось искать особый подход. А вот чтобы служили самой Лизавете… и как себя вести положено?

      Девчонка стояла, все так же пол разглядывая. Лизавета тоже посмотрела на всякий случай: пол был хорош, паркетный, узорчатый и натерт до блеска. В комнате, если принюхаться, до сих пор запах воску ощущался.

      – Я… рада, – сказала Лизавета, положивши руки на колени.

      Спину выпрямить.

      Подбородок поднять… матушка манерами ее озаботилась, да и в университете этикет преподавали, к превеликой, казалось тогда, печали.

      – Если чего надо…

      – Пока не надо.

      – Там колокольчик стоит. – Видя, что гневаться Лизавета не собирается, девчонка успокоилась. – На меня зачарован. Потрясете, и услышу… прибегу скоренько, вот вам крест!

      И широконько так размахнулась, крестясь.

      – Хорошо.

      Лизавета подумала, подумала и… в конце концов, разве не прислуга была для нее основным источником информации? Разве не убеждалась она, что люди, которых стоящие при власти полагают ничтожными, многое видят и порой знают о хозяевах куда больше, нежели оные хозяева себе вообразить способны.

      – Как тебя зовут?

      – Руслана я, – вздохнула девица. И поспешно пояснила: – У меня матушка из турок, а батюшка наш. И крещеная я!

      Она вновь размашисто перекрестилась.

      – И не думайте, воровать не стану… вот вам…

      – Верю, – прервала Лизавета. – Давно ты при дворце?

      Руслана помотала головой.

      Оно и понятно, небось с наплывом красавиц возник немалый дефицит в прислуге, иначе б в жизни ей, полукровке с именем слишком чужим, чтобы не настораживало оно, не попасть в подобное место.

      Да и теперь…

      – Кто устроил сюда?

      Щеки Русланы вспыхнули румянцем, и Лизавета поняла, что угадала верно.

      – Не волнуйся, нет в том ничего дурного. Небось будь ты недостойна, не взяли бы на место. И протекция не помогла бы…

      Руслана вздохнула.

      И созналась:

      – Дядька у меня тута… ламповщиком работает при покоях цесаревича.

      Лизавета покивала: большой человек. Может, не столь большой, как лакейские, а все одно важный, по нынешним-то временам, когда керосиновые лампы сменились электрическими, то и вовсе незаменимый. Потому и согласился камер-фурьер на махонькую просьбу, принял племянницу, правда, пристроил ее к девице поплоше, небось надеясь, что капризничать та не будет.

      Лизавета и не собиралась.

      Цокнула языком и сказала:

      – Сложная у твоего дядюшки работа… умный он, должно быть.

      От похвалы Руслана расцвела. Защебетала… и как-то сама вот, легко…

      Дядька