Сбежавший нотариус. Эжен Шаветт

спинку кресла, на котором сидел Монжёз.

      – Что ты тут делаешь? – спросил он лакея.

      – Прошу извинения, сударь, – смиренно проговорил тот, сконфузившись и не решаясь на признание.

      – Говори же, какую еще глупость ты совершил, растяпа?

      Миролюбивый тон живописца не предвещал грозы, и слуга решил быть откровенным:

      – Вот в чем дело, сударь. Когда я подавал спаржу с белым соусом и проходил позади маркиза, соусница накренилась у меня в руке.

      – И ты пролил соус на спинку его стула?

      – О, – протянул слуга, – если бы я испачкал только спинку стула, это было бы еще полбеды!..

      – Неужели ты облил и его самого?

      – Всю спину, сударь, всю спину…

      – И дал ему уйти в таком виде? – воскликнул живописец, едва сдерживаясь от смеха.

      – Я боялся, что меня будут бранить, – жалобным тоном заявил слуга.

      Развеселившись при мысли, что маркиз разгуливает по улицам с пятном на спине, Либуа прошел в свой кабинет к телескопу.

      – Прежде чем отправиться на поиски, посмотрю, что делает моя наяда, – подумал он, приближаясь к прибору.

      Красавица предстала перед ним в шикарном капоте – это означало, что она ожидает своего обожателя.

      – Ах да, сегодня должен прийти ее возлюбленный, – сказал Либуа, увидев женщину в столь обольстительном наряде, потом прибавил с гневом: – Неужели я никогда не увижу его лица?

      В эту минуту часы соседней церкви пробили двенадцать.

      – Двенадцать, – продолжал Либуа, – он сегодня опоздал, этот принц Шарман, обыкновенно столь пунктуальный. Но вот и он, должно быть, – мадам уже во всеоружии.

      Говоря «во всеоружии» – живописец имел ввиду то, что лицо дамы озарялось улыбкой, а руки вытягивались навстречу гостю. За десять дней наблюдений Либуа изучил все ее приемы.

      – Вот и наш ловелас! Увижу ли я наконец что-нибудь, кроме спины? – пробормотал живописец.

      Вдруг он подпрыгнул и закричал:

      – Черт побери!

      Потом, упав на диван, расхохотался:

      – Это уже чересчур! Вот так штука! Такого я не ожидал!.. А я жаловался, что вижу только его спину! Мой слуга, надо признать, заслуживает награды!

      А произошло следующее. Посетитель стоял по обыкновению спиной к окну, но на этот раз художнику достаточно было спины, чтобы узнать, кто был обожателем его Венеры, – Либуа рассмотрел на спине мужчины громадное пятно от белого соуса.

      В Париже, где любят потешаться над чужим несчастьем, прохожие от души хохотали над господином, который шел по улицам с соусом на спине, но никто не сообщил ему о конфузе, чтобы не лишить других удовольствия посмеяться.

      Взяв себя в руки, Либуа принялся размышлять: стоит ему при первом удобном случае последовать за Монжёзом, и тот, ни о чем не подозревая, сыграет роль охотничьей собаки и приведет его прямо к убежищу обольстительной дичи. Врожденная честность художника требовала, однако, чтобы, отняв любовницу у маркиза, он дал ему что-нибудь взамен, а потому Поль пришел к следующему заключению:

      – В