На что способна умница. Салли Николс

выпустили.

      – Все равно придет. Как всегда.

      – А она здесь, вы не знаете?

      – Если здесь, мы наготове.

      Все и впрямь были наготове. Женщина, которая произнесла эти слова, многозначительно стукнула своей тростью об пол, и Мэй с изумлением вдруг поняла, что это не просто трость, а крепкая деревянная дубинка. И у стоящей позади нее женщины была такая же. В сердце Мэй шевельнулось что-то отдаленно похожее на страх, но потом она поняла, что душевление. Она толкнула мать и указала на трости.

      – Как думаешь, они будут драться с полицейскими? – спросила Мэй.

      Миссис Торнтон нахмурилась.

      – Если будут, держись подальше, – велела она и огляделась. Полицейские не церемонились с суфражистками. – Пожалуй, не стоило нам приходить… – обеспокоенно добавила она.

      Мэй огляделась. Какой-то мальчишка неподалеку глазел на них с неприкрытым любопытством.

      – Будет опасно? – спросила у него Мэй.

      Он вздрогнул от неожиданности и еле заметно покачал головой, словно стыдясь, что его поймали с поличным.

      – Не-а. Ничего с тобой не сделается. Только не выходи наружу, пока не кончится.

      Он был ровесником Мэй или чуть помладше. И она едва не подскочила от удивления, обнаружив, что это не мальчишка, а девчонка. Коренастая, с коротко стриженными каштановыми волосами, в брюках, куртке и мальчуковой кепке. Девчонка тоже была вооружена тростью, как и остальные женщины, приготовившиеся к столкновению с полицией. По телу Мэй пробежала дрожь: вокруг нее назревало что-то волнующее. Она и раньше слышала, как суфражисток называют «бесполыми» и «мужеподобными» – эти оскорбления были обычным делом, их бросали даже ее матери. Они и предназначались для того, чтобы побольнее задеть и оскорбить. А эта девчонка на самом деле была «мужеподобной».

      Мало кто из подруг Мэй пользовался словом «эротика», девочкам из среднего класса вообще не полагалось иметь хоть какое-нибудь представление о сексе. Но Мэй в возрасте двенадцати лет дали подробные объяснения с помощью «Семейной медицинской энциклопедии». Однако эротизм был для нее сравнительно новым понятием, и он приводил ее в восторг. В свои пятнадцать лет Мэй находила эротику там, где никак не ожидала ее увидеть. Тысячи женщин идут маршем по Стрэнду, потрясая плакатами и распевая суфражистские песни, – это эротично. Поэзия эротична, по крайней мере хорошая, с ее силой, ритмом и красотой. Затылки девочек в школе, с их длинными блестящими волосами и лентами. Вот и от характерного для кокни выговора девчонки в кепке у Мэй по спине побежали мурашки. Это было словно знакомство. Как узнавание. «Я знаю тебя», – думала Мэй. – «Я знаю тебя».

      Девчонка отвернулась к женщине, рядом с которой стояла. Внезапно испугавшись, что потеряет ее навсегда, Мэй спросила:

      – Ты ведь не будешь драться с полицейскими? Тебя не арестуют?

      – Не-а, – отозвалась та. – Палка только чтобы защищаться. А то с женщинами они лютуют, эти полицейские. Но мы наготове. – Она небрежно похлопала себя тростью по ноге и добавила: – По субботам у нас уроки