Возвращение. Виктория Хислоп

их стройные и гибкие тела.

      Несмотря на то что выросли они в традициях фламенко, Фелипе и Корасон давно почуяли, куда дует ветер: преподавать кубинскую сальсу было выгоднее, чем фламенко, чей напряженный драматизм привлекал куда меньше учеников. Некоторые танцовщики их возраста все еще выступали, но Фелипе и Корасон знали, что на достойную жизнь этим не заработать. Их расчет оказался верен. Они освоили сальсу и разработали собственные техники, сделав свои занятия привлекательными как для жителей Гранады, так и для иностранцев. Им нравилась сальса; более легкомысленная и требующая куда меньшего напряжения душевных сил, чем их истинная страсть, фламенко, она была точно легкий херес в сравнении с полнотелой риохой.

      Поток желающих научиться танцевать сальсу уже несколько лет не ослабевал, и танцовщикам с таким многолетним опытом, какой имелся у Фелипе и Корасон, не составило большого труда стать ее настоящими знатоками. Этой паре стоило недолго понаблюдать за танцующими, и они могли воспроизвести любой танец на свете. Есть же музыканты с идеальным слухом, которые, прослушав сложную мелодию, могут тут же повторить ее нота в ноту, а потом еще раз, но уже с вариациями или в зеркальном отражении. Вот такая же способность была и у этих двоих. В один день они впервые и только единожды видят последовательность движений мужской и женской партий, а уже на следующий демонстрируют их безупречное исполнение.

      Теперь началось обучение сальсе. Подбадриванием занималась в основном Корасон. Ее выкрики перекрывали не только музыку, но и резкие звуки джазовой трубы, прорывавшие ткань музыкального рисунка сальсы.

      – И ун, дос, трес! [12]И ун, дос, трес! И хлоп-хлоп-хлоп! И хлоп-хлоп-хлоп! И…

      И так без конца. Снова и снова, пока ритм не въестся в мозг так, что будет преследовать их даже во сне. Каждый поворот, освоенный учениками, приветствовался восторженным воодушевлением и ободрением.

      – Эсо ес! Вот так!

      Когда приходило время разучивать следующее движение, пробовать что-то новое, Фелипе выкрикивал: «Вале! Хорошо!», и начиналась демонстрация очередного поворота, или вуэльты.

      – Эступендо![13] – восклицали преподаватели, беззастенчиво приукрашивая истинное положение дел.

      Между попытками освоить очередное движение женщины меняли партнера, так что к концу первой половины урока каждая из них успевала перетанцевать со всеми «партнерами по найму». Пусть никто из них не говорил по-английски, молодые мужчины прекрасно изъяснялись на языке сальсы.

      – Я в восторге, – обронила Мэгги, оказавшись рядом с Соней.

      Соне подумалось, что, пожалуй, истинная суть Мэгги как раз проявляется в танце. Ей совершенно точно нравилось скользить по мужскому телу то так, то эдак, проводить рукой по затылку партнера, следуя его четким указаниям. Небрежного взмаха его руки ей было достаточно, чтобы понять, когда кружиться. Она откликалась тут же, не раздумывая. Соня наблюдала за тем, как ее подругу привлекли

12

Раз, два, три! (исп.)

13

Прекрасно! (исп.)