Алые перья стрел. Владислав Крапивин

Осиповичем. Но завуча сегодня, к счастью, не было.

      – Вы обидели, – продолжал директор, – Адель Францевну. Очень обидели. Она работает в нашей школе восемнадцать лет, а вы… Да, она строга. Но когда вы станете старше, вы поймете, что строгость – это тоже доброта… Кроме того, вы обидели тех, кто сражается в Испании. Да, не спорьте. Вы ради озорства написали лозунг бойцов, которые сражаются с фашистами. Что скажут испанские ребята, когда узнают об этом случае?

      – Они не узнают, – успокоил Павлик Шагренев.

      – Почему ты уверен? Шесть испанских мальчиков приедут на днях в наш город. Они будут жить у нас, пока там война. А учиться будут в нашей школе, потому что…

      Добрый Андрей Алексеевич никак не ожидал того, что случилось. Ведь он просто хотел доказать Шагреневу его неправоту. И оглушительно взорвавшееся «ура» буквально отбросило директора от стола к доске.

      – Что такое? – сопротивлялся он. – Я не… В самом деле… При чем здесь «ура»?! Я не понимаю… Когда в гороно узнают про этот случай, их отправят в другую школу.

      – А вы не говорите! – вопил Цыпа, вытягивая из свитера птичью шею. – Мы больше не будем!

      – Мы перед Адель Францевной сто раз извинимся!

      – Это у нас случайно!

      – Потому что она за баронессу заступалась. А не потому, что «неуды»!

      – Мы извинимся!

      – Они извинятся, Андрей Алексеевич! Мы им еще сами напинаем!

      – Я тебе напинаю!

      – А ты молчи!..

      Директор махал руками, словно отбиваясь от пчел. Наконец Вера Георгиевна вытянула указкой по столу так, что из щелей взвилась пыль. Стало тихо.

      – Я не понимаю… – начал Андрей Алексеевич. – То есть я все понимаю, но почему такой шум? И при чем здесь какая-то баронесса?

      Эмка Каранкевич ехидно оглянулась на Митьку.

      – Это они, Андрей Алексеевич, из-за пьесы спорили. Вершинин воображает, что он на Карла Бруннера похож. А Адель Францевна правильно говорит, что…

      – Я воображаю?! – взвился Митька. – Ты лучше помалкивай? Сейчас не пионерский сбор, а классное собрание. Верно ведь, Андрей Алексеевич?

      – Ну почему же, почему же… Можно и сбор в то же время. Я не вижу, почему бы пионерскому начальству не высказаться.

      – А если сбор, пусть Вальку Голдину позовут, она в нашем звене, – вмешался Виталька Логинов, почуявший, что гроза слегка развеялась.

      – Что еще за новости! – возмутилась Вера Георгиевна. – Опять вы об этом? Андрей Алексеевич, они вбили себе в голову, что Валя Голдина из пятого «А» должна быть непременно в их звене. Объясните им, пожалуйста, что это абсурд.

      Она замолчала, чтобы передохнуть, а вежливый Павлик Шагренев поднял руку и встал:

      – Вовсе не абсурд, Андрей Алексеевич. Голдина всегда с нами. Мы даже в один детский сад ходили. У нас все дела вместе и зимой и летом.

      – Вроде вчерашнего, – вставила Вера Георгиевна.

      – Нет, не вроде, – бесстрашно отрубил Павлик. – У нас хорошие всякие дела. Голдина помогала Иванову по арифметике