Тайны гениев. Михаил Казиник

с сонатой.

      Этот эпизод, быть может, лучшее, что написано о музыке в европейской культуре.

      Мы общались очень долго в этот вечер. Никто из них никуда не спешил. И когда я понял, что никому из них не хочется уходить, то испытал невероятное ощущение радости.

      А когда я начал играть вторую часть Тридцать второй сонаты Бетховена, то мгновенно почувствовал, что музыку и слушателей объединяет ток высочайшего напряжения.

      Затем мы создали полумрак: погасили свет и зажгли свечи.

      А потом в записи великого Святослава Рихтера слушали эту длиннейшую часть – музыку бетховенского прощания с миром.

      И произошло чудо.

      …После окончания музыки ребята стали единогласно и вполне серьезно утверждать, что «тот дядька» этой музыки не играл. Тот просто стучал по клавишам.

      И что то было громко и скучно. Иногда – тихо и скучно.

      А музыка, которую они услышали сегодня, – просто прекрасна.

      Что же случилось?

      Почему не подтвердились слова великого музыканта о «хорошей музыке в хорошем исполнении»?

      Попытка ответить на этот вопрос – книга, которую вы начали читать.

      Так почему же книга, которую я замыслил написать как книгу о слушаньи музыки, так много внимания уделяет поэзии?

      Единственное, о чем скажу (или напомню) уже сейчас, – это то, что наша речь вербальна.

      То есть конкретные слова объективно изображают конкретные предметы и конкретные понятия.

      Поэтическая речь – значительный уход от вербальности,

      ибо часто в поэзии слова и понятия не соответствуют логике повседневной речи.

      Мы как бы попадаем в такое измерение, где слова и понятия теряют свой обыденный смысл и становятся знаками, символами чего-то иного, несиюминутного.

      Б. Пастернак пишет:

      «И вот, бессмертные на время,

      Мы клику сосен причтены

      И от болезни, эпидемий

      И смерти освобождены».

      В этих строках все – абсурд с точки зрения повседневной, вербальной, нормативной речи.

      Ведь если какой нибудь человек в обыденной жизни скажет, что он «бессмертный на время» или «причтен к лику сосен», то мы будем вынуждены предложить ему обратиться к психиатру.

      Ибо, с вербальной точки зрения, человек, говорящий подобные вещи, – некоммуникативен.

      В поэтическом же варианте эти строчки обретают совсем иной смысл, приближающий их к музыке.

      Я склонен считать, что поэзия находится на полпути между вербальностью обыденной речи и полной невербальностью музыки. (Я имею в виду, конечно же, музыку без слов.)

      Поэтому для перехода в музыкальный Космос нам может очень помочь Космос поэтический.

      Вот причина, по которой в этой книге одинаково много поэзии и музыки.

      …Вот причина, по которой в тот далекий вечер я читал ребятам из ПТУ стихи.

      И не только читал, но шел с ними по пути «Бессмертных на время».

      Часть 1

      Глава 1 Сонатная форма и «мозговой