Тайны гениев. Михаил Казиник

меня за немалое количество категоричных суждений и превосходных степеней, может быть, пойдет по этому пути и даже, не переставая ругать меня за словесные излишества, найдет для себя что-то важное.

      Выступая на сцене перед моими слушателями в самые страшные тоталитарные времена, я всегда говорил:

      – Не соглашайтесь со мной, ругайте, спорьте, только не спите.

      – Не проспите Вечность.

      – Нет непогрешимых и абсолютных истин в пределах земного существования.

      – Мы интеллектуально – лишь дети, которые, возможно, никогда не вырастут.

      Но ведь

      именно детство – самый подлинный адепт Вечности, именно в начале пути наше знание о смерти настолько абстрактно, что оно не влияет на стиль и форму мышления, на образ и дух наших представлений о жизни.

      Именно в начале пути незнание смерти помогает жить в ином ощущении – ощущении бессмертия.

      Но когда речь заходит о спорах и несогласиях,

      нужно неукоснительно соблюдать одно условие: не нравиться может не человек, излагающий идею, а сама идея.

      Этого понимания и сегодня так недостает жителям тоталитарных (или бывших тоталитарных) стран.

      Главная мысль звучит для меня так:

      «Я совершенно не согласен с Вашим, дорогой мой, утверждением, но я сделаю все возможное, чтобы Вы смогли Вашу идею высказать».

      И второе.

      Я не могу уже посчитать сколько раз использовал в своих выступлениях на сцене, да и в этой книге, слово и понятие ВЕЧНОСТЬ.

      Я говорю об этом и сегодня, выступая в разных странах, от Швеции до Австралии, от Германии до России.

      Но я не хочу стилистически править книгу с тем, чтобы выкорчевать чрезмерное употребление этого понятия.

      Потому что верю в Вечность.

      Я, как и все мы, пришел в этот мир на несправедливо короткий срок.

      И поэтому произношу слово и ощущаю понятие Вечность, как заклинание, как протест против смерти,

      как очень важное определение или понятие, приближающее нас к творениям гениев,

      к высшему уровню возможного восприятия нами этих творений.

      …Итак, если мы договорились обо всех особенностях моего стиля, то можем начинать наше общение.

      «Бессмертные на время»

      В этой книге два главных героя – музыка и слово.

      Дело в том, что в своих многолетних поисках путей, которыми можно привести к Большой музыке как можно большее количество слушателей, я столкнулся с той же проблемой, с которой встречается большинство музыкантов, осмеливающихся вообще как-либо говорить о музыке.

      Почему именно осмеливаются?

      Да потому, что нет более неблагодарного дела, чем говорить о музыке.

      И чем больше я люблю музыку, тем больше я ощущаю ненужность слов, более того, их удаленность от самой музыки, от ее сути.

      И все же я выбрал себе этот ужасный путь – не только играть, но и говорить со сцены.

      Нет ли в том, о чем я пишу, противоречия?

      Конечно, есть.

      Любить