Король Матиуш на необитаемом острове. Януш Корчак

продрал глаза, только когда поезд подъехал к границе. Смотрит: окно открыто, а Матиуша нет.

      «Хорошенькое дело! Удрал! А ведь мне приказано доставить его на необитаемый остров. Как же я его доставлю, коли он удрал? Кажется, ему ясно было сказано: спать! Неслыханное дело! Мальчишка посмел ослушаться моего приказа! Что делать? Стрелять? Но из чего? Пушки нет. И в кого! И как стрелять без приказа?»

      Полковник Дормеско вынул из портфеля приказ и прочёл:

      По получении сего полковнику Дормеско немедленно надлежит передать командование батареей капитану, а самому явиться в столицу и отвезти Матиуша с вещами на необитаемый остров. Сухопутным и морским войскам вменяется в обязанность оказывать полковнику Дормеско всяческое содействие. По возвращении приказываем подать рапорт.

      – Ну ладно, отвезу на остров канарейку и чемодан, а по возвращении подам рапорт, – рассудил полковник. Потом вздохнул, почесал затылок, закрыл окно и, прикрывшись шинелью, заснул. А поезд мчался всё дальше и дальше.

      Три дня провёл Матиуш под гостеприимным кровом стрелочника.

      «Спохватятся, что меня нет, – размышлял он, – начнут рыскать, пустятся в погоню, устроят облаву, но никому в голову не придёт, что я у них под носом притаился».

      В первую войну стрелочник выкопал под хлевом яму, чтобы в случае опасности было где укрыться. Если нагрянут с обыском, там спрячется Матиуш. Но пока всё спокойно.

      Заглянул, проходя мимо, дежурный по станции, хороший знакомый стрелочника, и говорит:

      – Вчера ночным поездом какого-то преступника везли. Я часового видел в вагоне.

      – Может, это денщик был?

      – Да нет, он с винтовкой стоял.

      – Или посол ехал иностранный?

      – Может, и так.

      «Осторожность не мешает, – подумала про себя жена стрелочника. – Беглецов иной раз в открытую ищут, а иной раз и потихоньку, тайно. Кто знает, что у него на уме».

      – Ох, ваше величество, если бы вы знали, как нам без вас плохо живётся, – жаловалась стрелочница. – Всяк распоряжается, а жалованье платить никто не хочет. Ещё перед войной завели новые порядки: ребятам велели поезда водить, а взрослым – в школе учиться. Болтали, будто сам Матиуш так распорядился. Нашлись дураки, поверили. «Не к добру это, – сказала я тогда. – Позавидовали, видно, сироте. В его царствование шоколада больше было, чем сейчас хлеба!» Что-то дальше будет?

      Матиуш ходит по комнате: руки – за спиной, лицо хмурое.

      «Хватит без дела сидеть и бедных людей объедать. Пора в путь».

      Стрелочник с женой уговаривали его подождать немного.

      – Нет, – говорит Матиуш, – надо поскорей попасть в столицу, узнать, что там происходит.

      Стрелочник принёс от кума старенькую, латаную одежонку. Матиуш переоделся, взял на дорогу ломоть хлеба (от сыра отказался) и денег ровно столько, сколько стоит билет со следующей станции: на этой