Римские игры. Юрий Григ

в отличие от людей, не любят свежего воздуха», – размышлял он, скользя взглядом по стеллажам с томами.

      В зале кроме него находился всего один посетитель – старикан, с виду, классический тип книжного червя. Он мусолил палец, переворачивая страницы фолиантов, время от времени чиркая что-то в тетрадочке. Этот динозавр, наверное, был последним, еще не вымершим, но уже обреченным к исчезновению представителем эпохи, использующей бумагу для хранения информации. Произошло неизбежное: интернет ужаснул академических пенатов, и только старая гвардия из последних, увядающих сил цеплялась за прошлое, так и не сумев переключиться на бездушные электронные носители. Здесь, в тиши библиотек, освещенных старомодными зелеными абажурами, без излишней драматичности, неотвратимо приближался закат целой эпохи.

      К слову, воображение Максимова рисовало профессора, которого он ждал, именно таким ископаемым. И когда в дверях зала возник элегантный молодой мужчина, он не сразу догадался, что это и есть обещанный консультант. Модный пиджак полусвободного покроя и сорочка отменной выделки делали его больше похожим на преуспевающего бизнесмена.

      Между тем, специалист вежливо представился:

      – Георгий Иванишин. Можно просто – Георгий…

      – Максимов, – ответил Максимов, – Александр. Можно просто – Александр.

      – Извините, что заставил ждать.

      На интерьере этажа, где находился кабинет Иванишина, как, впрочем, и на всем в этом приюте научных сотрудников, лежала отчетливая печать прошлого века. Этот век, проглядывал из стен, вымазанных по плечо в ядовито-зеленую краску, бил в нос ностальгической смесью запаха растворимого кофе с прогорклым духом застарелых окурков. Из скрипучих дверей внезапно возникали и тут же исчезали за другими, такими же, безмолвные тени, похожие на серых мышей, снующих по выеденным в головке сыра тоннелям. По всему было видно, что историческая наука переживала не лучшие времена.

      – Ну, показывайте, что принесли, – бодро предложил профессор, как только они вошли в кабинет.

      Помещение неожиданно оказалось напоенным влагой оазисом в пересохшей пустыне многострадальной науки о прошлом – Максимов попал в мир оружия. Стены, стеллажи, шкафы заполняли японские катаны и тати, персидские шемширы, турецкие ятаганы, романские мечи и спаты, палаши и полутораручные бастарды, луки и арбалеты. Входную дверь прямой наводкой контролировала миниатюрная на вид мортира.

      Насилу оторвав взгляд от этого арсенала, Максимов вспомнил, зачем пришел, и извлек из сумки пакет.

      Когда упаковка была вскрыта, взгляду предстал тускло поблескивающий короткий меч. Широкое гладкое лезвие без привычного дола – выемки, идущей вдоль клинка – было сантиметров шестидесяти в длину. Венчала меч крестовидная гарда с огромным синим камнем.

      – Знаете, что это за вещь? – сказал Иванишин после минутного молчания. – Перед вами помпейский гладиус, по-русски, гладий… римский меч. Прародитель всех мечей…

      – А можно подробней?

      – Вообще,