Нахлебник. Иван Тургенев

Как же-с… мы знакомы-с.

      Тропачев. Так, так, так… (К Иванову.) А как бишь вас? И вы тут?

      Иванов. И я-с.

      Ольга (к Тропачеву). М’сьё… м’сьё Тропачев…

      Тропачев (быстро оборачивается). Madame?

      Ольга. Ведь я с вами, как с старым приятелем, – без церемонии, не правда ли?

      Тропачев. Помилуйте…

      Ольга. Вы мне позвольте пойти к себе… Мы только что приехали… Надобно посмотреть…

      Тропачев. Сделайте одолженье, Ольга Петровна… Да и вы, Павел Николаич, будьте как дома, хе-хе. Мы вот здесь поболтаем немножко с этими господами…

      Ольга. Притом – вы хоть и старый приятель, но всё-таки мне совестно… в этом дорожном платье…

      Тропачев (ухмыляясь). Я бы не принял подобного… подобного предлога… если б я не знал, что для дам… туалет… всегда… так сказать… всегда приятно… (Запутывается, кланяется и рисуется.)

      Ольга (смеясь). Вы злы… Я вас оставляю, господа… до свиданья. (Уходит в гостиную.)

      Тропачев. Павел Николаич, позвольте мне еще раз поздравить вас… Вы, можно сказать, счастливый человек…

      Елецкий (улыбается и жмет ему руку). Вы правы… Фаддей… Флегонт Александрыч.

      Тропачев. Но, послушайте, я вас, может быть, удерживаю?

      Елецкий. Напротив, Флегонт Александрыч. Знаете ли что?.. Вам, как хозяину, это не будет неприятно…

      Тропачев (надвигаясь на Павла Николаича и прижимая его руку к своему желудку). Располагайте мною, Павел Николаич, прошу вас.

      Елецкий. Хотите, мы перед завтраком сходим на гумно? Отсюда два шага – подле сада.

      Тропачев. Enchanté![9] помилуйте.

      Елецкий. Ну так берите вашу шляпу. (Громко.) Человек, кто там? (Входит Петр.) Завтрак вели приготовить.

      Петр. Слушаю-с. (Уходит.)

      Тропачев. Карпачов пойдет с нами, если вы позволите.

      Елецкий. Очень рад… (Оба уходят. Карпачов идет за ними.)

      Кузовкин (живо обращаясь к Иванову). Ну, Ваня, скажи теперь сам, какова наша Оля?

      Иванов. Что ж, я не говорю, – хороша.

      Кузовкин. А ласкова-то как, Ваня?

      Иванов. Да – она не то, что он.

      Кузовкин. А чем же он дурен? Ты, Ваня, рассуди: он человек важный, привык, знаешь, эдак себя держать. Он бы и рад, да ты понимаешь: нельзя. Оно у них так там требуется. А заметил ли ты, Ваня, какие у ней глаза?

      Иванов. Нет, не заметил, Василий Семеныч.

      Кузовкин. Я, брат, тебе после этого удивляюсь, – ей-богу. Это нехорошо, Ваня, право нехорошо.

      Иванов. Может быть; что ж, я не говорю… А вот дворецкий идет.

      Кузовкин (понизив голос). Ну что ж, что идет. Мы ничего.

      (Входит Трембинский с Петром. Петр несет завтрак на подносе.)

      Трембинский (выдвигая стол на средину сцены). Вот здесь поставь, да не разбей смотри. (Петр ставит поднос и развертывает скатерть. Трембинский отнимает ее у него.) Подай… Это я сам, а ты за вином ступай. (Петр уходит. Трембинский накрывает стол и сбоку поглядывает на Кузовкина.) Эка, подумаешь,

9

Я в восторге! (франц.)