Нахлебник. Иван Тургенев

отдает крендель Егору.)

      Трембинский (наклонив всю верхнюю часть тела). Не угодно ли будет что приказать… покушать… или, может быть, чаю…

      Ольга. Нет, благодарствуйте, после. (К мужу.) Я хочу показать тебе весь наш дом, твой кабинет… Я целых семь лет здесь не была… семь лет!

      Елецкий. Покажи.

      Прасковья Ивановна (принимая с рук Ольги шляпу и мантилью). Матушка вы наша, голубушка…

      Ольга (улыбается ей в ответ и глядит кругом). А постарел наш дом… И комнаты мне меньше кажутся.

      Елецкий (голосом ласкового наставника). Это всегда так кажется. Ты отсюда ребенком выехала.

      Кузовкин (который всё время глаз не спускал с Ольги, подходит, к ней). Ольга Петровна, позвольте… (Голос у него прерывается.)

      Ольга (сперва не узнает его). А… ах, Василий… Василий Петрович, как ваше здоровье? Я вас и не узнала сперва.

      Кузовкин (целует у ней руку). Позвольте… поздравить…

      Ольга (мужу, указывая на Кузовкина). Старый наш приятель, Василий Петрович…

      Елецкий (кланяется). Очень рад.

      (Иванов издали тоже кланяется, хотя его еще не заметили.)

      Кузовкин (кланяется Елецкому). С приездом… Мы все… так рады…

      Елецкий (кланяется ему еще раз, и вполголоса жене). Кто это?

      Ольга (тоже вполголоса). Бедный дворянин, у нас в доме проживает. (Громко.) Ну, пойдем, я тебе хочу весь дом показать… Я здесь родилась, Paul, я здесь выросла…

      Елецкий. Пойдем, С удовольствием… (Обращаясь к Трембинскому.) А вы, пожалуйста, прикажите моему камердинеру… вещи там мои…

      Трембинский (торопливо). Слушаю, слушаю-с.

      Ольга. Пойдем же, Paul. (Оба идут в гостиную.)

      Трембинский (ко всей дворне, вполголоса). Ну, друзья мои, ступайте теперь по местам. Вы, Егор Алексеич, останьтесь в передней – неравно барин спросит.

      (Егор и дворовые уходят в переднюю, Прасковья Ивановна с горничными в коридор.)

      Прасковья Ивановна (в дверях). Идите, идите… Да ты, Машка, чего смеешься? (Уходит.)

      Трембинский (к Кузовкину и Иванову). А вы, господа, здесь останетесь, что ли?

      Кузовкин. Мы здесь останемся.

      Трембинский. Ну хорошо… Только, пожалуйста, вы знаете… (Делает знаки руками.) Ради бога… а то ведь с нас же взыщут… (Уходит на цыпочках в переднюю.)

      Кузовкин (глядит ему вслед и быстро обращается к Иванову). А, Ваня, какова? Нет, скажи, какова? Как выросла, а? Красавица какая стала? И меня не забыла. А видишь, Ваня, видишь: выходит – я прав.

      Иванов. Не забыла… А зачем же она тебя Васильем Петровичем-то величает?

      Кузовкин. Экой ты, Ваня! Ну, что ж тут такое – Петрович, Семеныч, ну, не всё ли равно; ну, сам посуди, ты ведь умный человек. Мужу своему меня представила. Видный мужчина! Молодец! и лицо такое… О, да он, должно быть, чиновный человек! Как ты думаешь, Ваня?

      Иванов. Не знаю, Василий Семеныч. Я вот лучше уйду.

      Кузовкин. Экой ты, Ваня! да что с тобой сделалось? На себя, ей-богу,