Однажды ночью в Лас-Вегасе. Люси Гордон

что это тронуло его. Прошло так много времени с тех пор, как его последний раз пожалели. Это было в другие времена... в другом мире... давным-давно...

      Невероятное подозрение закралось в его голову. Он отогнал его, и оно нехотя отступило.

      – Если вы решили, что я оскорбил вашу матушку, прошу извинения, – сказал он.

      – На самом деле оскорбили вы меня.

      – Не вижу, каким образом.

      Она взглянула ему в лицо одновременно с недоверием, возмущением, но в основном с изумлением.

      – Вы действительно не понимаете? – спросила она. – Прошло столько времени, а вы все еще не... Вы действительно не поняли?.. Тогда позвольте мне сказать вам, что, когда вы встречаете какую-нибудь даму во второй раз, вежливо было бы вспомнить первый.

      – Второй раз?.. Разве мы когда-то... разве мы?.. – И тут он уже не мог дольше отгонять свое подозрение. Он понял. – Это были вы, – медленно сказал он. – На той крыше... в Лас-Вегасе.

      – Господи, да вы помнили обо мне!

      – Но... вы изменились... совсем не тот человек.

      – Надеюсь, что так, после стольких-то лет! В чем-то такая же, в чем-то нет. И вы тоже изменились, но вас легче узнать. Я очень хотела, чтобы вы узнали меня, но этого не случилось. – Она театрально вздохнула. – Какое расстройство!

      – Вам было безразлично, узнаю я вас или нет, – сказал он решительно.

      Оркестранты расселись по своим местам. Стали освобождать пространство для танцев, так что им пришлось отойти в сторонку.

      Лисандроса охватило странное чувство, словно он попал в чуждый ему мир, где все было совсем не таким, каким казалось. Эта женщина возникла откуда-то из прошлого и оказалась на его пути, вызывая его воспоминания и... страхи.

      – Даже сейчас все еще не могу поверить, что это вы, – заметил он. – У вас другие волосы... они были очень коротко подстрижены...

      – Удобно, – сказала она тут же. – Я была окружена киношной публикой, которая стремилась выглядеть как можно привлекательнее, а я – как можно незаметнее, что было актом юношеского протеста. Обычно подростки становятся неуправляемыми, находят удовольствие в вине, в ночных загулах, любовниках... Но так делали все вокруг меня. На меня бы никто и внимания не обратил. Так что я стригла свои волосы как можно ужаснее, покупала дешевую одежду, штудировала школьные учебники и рано приходила домой. Господи, какая я была целомудренная! Скучная, но целомудренная!

      – И что произошло? – спросил он, заинтригованный.

      Она хмыкнула.

      – Мою маму начало очень беспокоить мое «странное поведение». Она долго не могла понять, что я стремилась получить академические знания.

      – В какой области?

      – Я выбрала специальностью Древнюю Грецию. Я пишу книги, читаю лекции. Делаю вид, что знаю больше, чем на самом деле...

      – Как большинство людей, – заметил он, не удержавшись.

      – Как большинство, – согласилась она сразу.

      – А ваша матушка, она примирилась с вашим выбором?

      – О да. Теперь она находится под большим впечатлением. Однажды пришла на одну из моих лекций и потом сказала: «Дорогая, это было