Моя война. Юрий Алексеевич Слатов

переключилось на меня. Коля Марков, оторвавшись от тарелки с жареной картошкой, спросил:

      – Юр, что, правда в дисбате служил?

      – Служил.

      – Расскажи!

      Ну вот, всё начиналось сначала.

      На следующий день, на утреннем разводе, я увидел свою роту в полном составе. Бойцы как бойцы. Чернявые и белоголовые, высокие и маленькие. Худые и… совсем худенькие. Загорелые лица. Обветренные губы. Солдаты.

      Меня официально представили перед всем личным составом. В строй я встал уже полноправным офицером отдельного батальона материального обеспечения. При прохождении торжественным маршем перед командиром мы с Колей шли вслед за Климцовым. Благо, что Марчелло хоть и был ниже меня ростом, но не настолько, как ротный. В противном случае картина выглядела бы комично: совсем не высокий командир, за ним – дылда замполит, и опять крепыши-малыши взводные.

      Рота уехала разгружаться по частям и складам дивизии, а я пошёл к Омеле принимать дела и должность. Сонный Славка обматерил меня за то, что разбудил:

      – Юрка, что, офигел совсем?! Время-то сколько?! Какие дела? Тетрадки с протоколами собраний где-то у старшины в каптёрке валяются.

      – Слушай, Слав, а комсомольская организация в роте есть?

      – А как же! Веремеев, младший сержант, – секретарь. И комсгруппорги взводов есть. Всё как положено!

      – А партийная? – спросил и тут же осёкся: – Нет?

      – Уже нет.

      – Ну, ладно. Пошёл в роту.

      – Иди. Слушай, давай вечером доложим, что, мол, всё в порядке: «Должность сдал, должность принял». Я тогда послезавтра и укачу!

      Прекрасно понимая, что документация у Омели запущена и ничего с этим не поделаешь, я предложил ему доложить хоть сейчас. Славка обрадовался:

      – Да? Спасибо, брат! Сейчас приведу себя в порядок и зайду за тобой!

      Мои предположения подтвердились. В потрёпанных тетрадках царил хаос: протоколы общих и комсомольских собраний были явной отпиской, журнал учёта ротных нарушений закончил свою работу полгода назад, книга индивидуальных бесед с военнослужащими «умерла» ещё раньше. Надо было восстанавливать или начинать всё сначала.

      В каптёрку заскочил Омельченко:

      – Ну что, Юрок, пойдём к шефу?

      – Да. Пошли!

      Майор Силин встретил нас ленивым кивком головы:

      – Что, рапортовать пришли? Что-то быстро. Фадеев! Неужто всё в порядке? Не поверю, что у Омельченко дела подбиты, документация в норме. А?

      Омеля сузил глаза и жёстко ответил:

      – Что есть – то и есть! Делать ничего не буду! Можете держать меня тут, сколько положено, но толку не будет!

      Было видно, что отношения этих двух людей далеки от идеальных. Замполит батальона встал из-за стола.

      – Омельченко! Ты за тоном-то следи! Не борзей окончательно. Кто виноват, что так получилось у тебя? Я, что ли?

      – Да?! Никто не виноват?! Мы с Мишкой одни такие, да? А все остальные прям ангелы!

      Славка разгорался на глазах.