Одиссея. Гомер

—

      Пользы желая моей, говоришь ты со мною, как с сыном

      Добрый отец; я о том, что советовал ты, не забуду.

305

      Но подожди же, хотя и торопишься в путь; здесь прохладной

      Баней и члены и душу свою освежив, возвратишься

      Ты на корабль, к удовольствию сердца богатый подарок

      Взяв от меня, чтоб его мне на память беречь, как обычай

      Есть меж людьми, чтоб, прощался, гости друг друга дарили”.

310

      Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:

      “Нет! Не держи ты меня, тороплюсь я безмерно в дорогу;

      Твой же подарок, обещанный мне так радушно тобою,

      К вам возвратяся, приму и домой увезу благодарно,

      В дар получив дорогое и сам дорогим отдаривши”.

315

      С сими словами Зевесова дочь светлоокая скрылась,

      Быстрой невидимо птицею вдруг улетев. Поселила

      Твердость и смелость она в Телемаховом сердце, живее

      Вспомнить заставив его об отце; но проник он душою

      Тайну и чувствовал страх, угадав, что беседовал с богом.

320

      Тут к женихам он, божественный муж, подошел; перед ними

      Пел знаменитый певец, и с глубоким вниманьем сидели

      Молча они; о печальном ахеян из Трои возврате,

      Некогда им учрежденном богиней Афиною, пел он.

      В верхнем покое своем вдохновенное пенье услышав,

325

      Вниз по ступеням высоким поспешно сошла Пенелопа,

      Старца Икария дочь многоумная: вместе сошли с ней

      Две из служанок ее; и она, божество меж женами,

      В ту палату вступив, где ее женихи пировали,

      Подле столба, потолок там высокий державшего, стала,

330

      Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим;

      Справа и слева почтительно стали служанки; царица

      С плачем тогда обратила к певцу вдохновенному слово:

      “Фемий, ты знаешь так много других, восхищающих душу

      Песней, сложенных певцами во славу богов и героев;

335

      Спой же из них, пред собранием сидя, одну; и в молчанье

      Гости ей будут внимать за вином; но прерви начатую

      Песню печальную; сердце в груди замирает, когда я

      Слышу ее: мне из всех жесточайшее горе досталось;

      Мужа такого лишась, я всечасно скорблю о погибшем,

340

      Столь преисполнившем славой своей и Элладу и Аргос”.

      “Милая мать, – возразил рассудительный сын Одиссеев, —

      Как же ты хочешь певцу запретить в удовольствие наше

      То воспевать, что в его пробуждается сердце? Виновен

      В том не певец, а виновен Зевес, посылающий свыше

345

      Людям высокого духа по воле своей вдохновенье.

      Нет, не препятствуй певцу о печальном возврате данаев

      Петь – с похвалою великою люди той песне внимают,

      Всякий раз ею, как новою, душу свою восхищая;

      Ты же сама в ней найдешь не печаль, а печали усладу:

350

      Был не один от богов осужден потерять день возврата

      Царь Одиссей, и других знаменитых погибло немало.

      Но удались: