Дни силы и слабости. Новая антиутопия. Юлиана Яроцкая

директором может быть эта особа в трикотажном платье? Директор – он ведь самый главный. Царь зверей, король лев. Разве эта женщина может быть самой главной? Она не развеяла Матильдины сомнения по поводу лагеря – она их подтвердила. И к ней нельзя прийти с предложениями что-то поменять, что-то улучшить, рассказать что-то важное, пожаловаться. Она ничего не поймет. Потому что она – одна из них. Она – часть убивающей машины, которая давит жителей города Ж.

      В тот день Матильда поняла, почему ее брат так не любит государственную систему образования.

      0.4. Суп

      Матильда поставила крышку обратно на сливной бачок. С точки зрения логики, все вернулось на круги своя: рыбы оказались там же, откуда сегодня спозаранку были варварски изъяты. Туалет освобожден. Скандал замят. Но все равно как-то тоскливо.

      Дверь открылась и в прихожую вошел Сенк.

      – Что, девица? Все грустишь над туалетом?

      – Угу.

      – Мне ничего не приходило? – Сенк перешел на кухню, достал из холодильника тарелку с пюре и выложил половину ее содержимого на сковородку. Каждый раз, возвращаясь домой, он спрашивает одно и то же.

      – Приходило. – Матильда уныло села на табуретку за столом. Ее голос звучал отрешенно. – Приходила какая-то женщина с длинными светлыми волосами, спрашивала, где ты.

      – И что ты ответила?

      – Сказала, что тебя посадили за коллаборацию.

      – Правильно. – Сенк поджег конфорку. Пюре, помешиваемое деревянной лопаткой, «ожило». По воздуху поплыл уютный запах газа.

      – Злая была?

      – Нет.

      – Огорченная?

      – Нет.

      – Она не спрашивала ничего про деньги?

      – Нет. Только про долги спрашивала.

      – Замечательно. А она… такая, в бежевом пальто была?

      – Нет, она была голой.

      Сенк медленно оторвался от помешивания пюре и внимательно посмотрел на сестру.

      – Ну да, да, она была в пальто. – Матильда решила сдаться. Ее брата в первую очередь интересовали его визитеры, а не то, как у нее дела.

      К запаху газа начал примешиваться запах разогреваемого картофеля. Домашний, творящий благодать запах еды.

      Сенк с умиротворенной улыбкой возобновил помешивание. Все дела решались сами собой. А было бы еще лучше, приди та женщина голой. Ничего не меняется. Все хорошо.

      – Рассказывай, как живешь без меня, блошка ты самостоятельная.

      Матильда ненавидела, когда ее так называли, но сразу оживилась: наконец-то ею интересуются.

      – В борьбе между мной и супом победил суп.

      – Ну и зря.

      – Заходила жена почтальона. Она опять за него работает. Ему нездоровится. Я спросила, почему они не подают заявление на пособие.

      – Ха, я догадываюсь, почему. Ну, и что она ответила?

      – Сказала, что уже писали заявление. Но их послали на очень плохое слово.

      – Естественно. –