Дни силы и слабости. Новая антиутопия. Юлиана Яроцкая

авансом?

      – Хватит говорить о себе во множественном числе. Я-то все равно в твоих делах не участвую. – Матильду обижало, когда с ней не считаются.

      – Возможно. – Сенк закрыл буфет, взял записную книжку, затем достал из шифоньера рюкзак и бросил туда «фиолетовый список». Потом достал из ящика мертвый квакегер, упаковал его туда же, застегнул молнию и орюкзачился.

      – Ну, я пошел.

      – Давай.

      – Если я не вернусь, помни: я завещаю тебе в течение завтрашнего дня доесть суп. А то он испортится.

      – Возможно.

      Сенк с кривой ухмылкой обулся и вышел из дома. До ночи было еще далеко, но настроение уже было таким паршивым, что хотелось запереться в своей ванной, закрыть глаза и чтобы больше никто не трогал. Никаких соседей, бомжей, черных торговцев, почтальонов с их женами, чужих квартир. Надо было рождаться в другое время и в другой стране – это Сенк понимал, как никогда. Не то, чтобы раньше было лучше. Скорее наоборот. Он уже не застал того времени, когда было действительно лучше. Раньше, бывало, приходилось работать по шестнадцать часов в сутки только для того, чтобы расплатиться с долгами. Со своими же долгами. Выбрался. Оглянулся на яму, отряхнул джинсы. Решил больше никогда туда не падать.

      Он застегнул темно-зеленую куртку. Серый предвечерний сентябрь напоминал зиму. Или совсем позднюю осень. В соседнем дворе залаяли собаки.

      Начал моросить мелкий, почти воображаемый дождь.

      1

      1.0. Я выхожу из тюрьмы

      Утро воскресенья.

      Скука – прекрасное средство для памяти. Я все помню. Воспоминания дарят надежды. Однако моя память очень часто ко мне немилосердна.

      Чужие головы пахнут пирожками. Это звучит диковато, но проверьте сами. Кожа головы, если она склонна к жирности, пахнет пирожками.

      Я не чувствую себя виноватой. Хотя сам факт нахождения в тюрьме автоматически вызывает чувство вины. А ведь это и не тюрьма на самом деле. Когда вы впервые в жизни оказываетесь в полицейском участке – вы еще не понимаете, откуда эта вина. Ничего плохого не произошло. Я сейчас думаю точно так же. Суть в том, что мы – я и уголовный кодекс города Ж – вкладываем разные смыслы в понятие «плохо».

      В нашей стране преподаватели философии часто оказываются за решеткой.

      Скрип облезшей зеленой двери, раньше тоже даривший надежду, на этот раз себя оправдал.

      – Сенк!!! – вопль. – Миленький, родной, как я по тебе соскучилась! Наконец-то хоть кто-то меня выковырнет из этой богадельни.

      Сентиментальная сцена. От радости я забываю обо всех правилах этикета. Забываю о том, что психически уравновешенные люди так себя не ведут. Хотя когда нас это останавливало? Психически уравновешенных людей в природе не существует.

      Представьте, что после долгого и крайне глупого сидения в полицейском участке за вами пришел лучший друг.

      – Знаешь, во сколько мне обошлось это выковыривание? – Сенк деловито отдает начальнику полиции, с которым они появились в коридоре, какую-то деньгу. Т