Штопальщик времени. Роза Хуснутдинова

он к дочери.

      – О чём ты говоришь?! – отмахнулась Анаит. – Кто сейчас пишет? И потом, не забывай, он депутат, каждый день заседания, сессии…

      – Значит, сейчас никто не пишет? – горестно покачал головой Серго. – Никто из современных поэтов и прозаиков? Остаётся одно – вспоминать классику!

      – Ага, иди занимайся! – решительно поднялась с места Анаит. – Возьми учебник и до обеда реши десять задач… Знаешь ведь – без математики не поступишь никуда!

      – А не поступлю – всё равно буду жить в заповеднике! – воскликнул Ага. – Я сам создам свой заповедник! Скоро дадут землю… ведь так, товарищ депутат? – обратился он к матери. – Значит, получу участок земли, заведу лошадей, достану павлина, зебру, обязательно жирафа, и будет у меня свой маленький заповедник! И пусть все вокруг воюют, я буду жить в своём заповеднике, как Ной в своём ковчеге!

      – А как же мы? – спросила Анаит.

      – Ладно, вас тоже возьму с собой. Построю там для вас хижину, – милостиво согласился Ага.

      – Может, к весне этот кошмар кончится? – прошептала Маро. – Ведь сколько можно! Сколько можно!

      Вдруг в дверь постучали. Все переглянулись.

      – Кто бы это мог быть? – с тревогой спросил Серго. – Может, не открывать?

      – А, может, это Гаяночка? – сказал Ага.

      – Или Грант! – Анаит вскочила и направилась к двери. Щёлкнула замком, распахнула дверь.

      На лестничной площадке стоял здоровенный небритый мужчина.

      – Из Баку я, азербайджанец, ищу свою жену, Каринэ. По адресу родителей её нет. Где мне искать? – прохрипел он.

      – Проходите, – сказала Анаит и повела гостя на кухню.

      – Самед, – сказал мужчина, присаживаясь на табурет.

      – Хорошее имя, – кивнул Серго, ставя перед ним стакан с горячим чаем. – В Баку жил поэт, Самед Вургун, у него есть такие строчки: «Всё в звёздах небо, с моря дует ветер. Мы встретим за стаканами зарю. Не говорю: «забудем всё на свете!», «согреемся немного», – говорю».

      – Найдите мою жену, – заплакал вдруг мужчина, закрывая большое лицо красными, будто отмороженными ладонями.

      – Ничего, брат, ничего, – положил Серго свою лёгкую, как осенняя веточка, руку на его богатырское плечо. – Будем искать. Может, найдём… Если Бог не отвернулся от нас…

      – Если Бог не отвернулся от всех, – повторила шёпотом Маро.

      Зима 1992 г.

      Серго

      Серго осторожно включил приёмник. Диктор сообщил, что газопровод, подающий газ в Армению, взорванный на днях в Грузии экстремистами, ещё не починили. Серго, выключив приёмник, взглянул на гору одеял, под которой посапывала задремавшая лишь под утро Маро, на железную печку с раскрытой дверцей – внутри зияла чёрная пустота, от печки поднималась труба, не доходя до потолка, изгибалась под прямым углом и мимо стены, на которой висела картина Ашота, тянулась к окну, выходящему на улицу.

      Ашот ещё не появлялся. С утра ушёл в свою мастерскую посмотреть, не осталось ли там муки, обещал достать дров хотя бы на одну топку, но всё ещё не вернулся.

      Серго